— Спасибо. — Эмма насторожилась.
— Не за что. Сначала выпьем хереса. Или мартини? Скажите, какое ваше любимое вино?
Эмма смотрела на него с нескрываемым изумлением:
— О ком будем говорить, о вас или обо мне?
— О вас, — ответил Барнаби Корт, глядя на нее лучистыми голубыми глазами…
Эмма добилась желаемого: она взяла интервью у популярного писателя, подробное и в меру откровенное. Однако ей никак не удавалось превратить свои беглые записи в блокноте в живую, психологически осмысленную статью. И причина крылась не только в ее неопытности и волнении. Сложность заключалась в ином: красивый человек, охотно отвечавший на вопросы юной журналистки, больше не казался ей отчужденной, почти недосягаемой личностью, о которой она должна писать объективно, не внося в публикацию глубоко личных эмоций. За ленивой повадкой Барнаби Корта угадывалась могучая жизненная сила, покорившая Эмму. Но она и помыслить не могла, что мужчина, столь щедро одаренный природой, когда-нибудь удостоит ее своим вниманием.
* * *
— Эмма, — поспешила сообщить тетя Деб, когда племянница вернулась с работы, — кто-то звонит тебе каждые десять минут в течение последнего часа.
Девушка замерла в предвкушении почти несбыточного, ее сердце гулко забилось.
— И кто звонит?
— Дорогая, я не решилась спросить, хотя мы с тобой старые добрые друзья. Он великолепно владеет искусством телефонного разговора: без лишних слов и пошлой тривиальности, что производит отличное впечатление. Скажи, он в тебя влюблен?
— Моя родная тетя Деб, я даже не знаю, о ком ты говоришь.
Тетя Деб, маленькая приземистая особа с узкими покатыми плечами, с которых вечно сползали роскошные шали, и круглым морщинистым лицом, казавшимся рассеянным, только задумчиво посмотрела на свою высокую стройную племянницу.
— Может, оно и так, — обронила она, словно обращаясь к самой себе. — Не обольщайся, ты не каждому придешься по вкусу. У тебя опасные зеленые глаза амазонки, и ты девушка, что называется, с норовом. Конечно, многих мужчин настораживают эти вызывающие черты. И ты не всегда выглядишь красивой. Не спорь, дитя мое, я хорошо знаю жизнь. Эмма, не следует ли тебе больше есть?
— Больше есть? — Эмма привыкла к скачкообразной манере изъясняться, свойственной тете Деб, но на этот раз она не совсем поняла, что умудренная жизненным опытом леди имела в виду.
— Ты слишком худа. Большинство мужчин любит округлые формы. Твой дядя, хочу заметить, относился к тем мужьям, которые особенно ценили женственную фигуру и лебединую стать. — Тетя Деб поправила сползавшую с плеч кружевную шаль и погрузилась в счастливые воспоминания о несравненных достоинствах своего последнего супруга.
