Дом обреченных - Барбара Вуд

Как только я, борясь с холодным ветром за обладание моим плащом и шляпкой, увидела усадьбу, подумала, не ошиблась ли. Действительно этот старый, неприветливый помещичий дом не пробудил во мне ни малейшего отблеска воспоминаний прошлого.

У меня возникла вторая мысль: возможно, не стоило сюда приезжать. Да, в этом доме я родилась, я была из рода Пембертон, здесь родился мой отец, а еще раньше — дедушка. Но какие надежды я могла на это возлагать, если в памяти не возникали ни годы, проведенные здесь, ни даже люди, окружавшие меня в детстве.

Люди… Я стояла на пронизывающем ветру, слушая звук колес экипажа, скрывшегося за поворотом подъездной аллеи. Лицо и руки окоченели. Я вглядывалась в старый дом елизаветинской эпохи и. гадала: «Что за люди живут здесь, кто они, и почему я не могу их вспомнить, и как они примут меня спустя столько лет?»

Потом я подумала о письме. Какой неожиданностью было получить по почте изящный конверт с голубой маркой «Виктория» за два пенни. Поскольку адресовано оно было моей матушке, я отнесла его к ней в комнату, пока она спала, и положила у кровати, надеясь обратить на него ее внимание, когда она проснется. Но тем же вечером, поднявшись в ее комнату, я обнаружила, что письмо исчезло без всяких упоминаний о нем со стороны матушки. Возможно, у нее были на то свои основания, и, поскольку тогда ей очень сильно нездоровилось, я решила не расспрашивать ее об этом.

Письмо я обнаружила неделей позже, разбирая после похорон ее немногочисленные пожитки. Зачем она сохранила его, мне никогда уже не узнать, хотя теперь я понимаю, почему она не хотела сообщать мне о его содержании. Впрочем, в этот день, выйдя из экипажа и борясь с ветром за свой плащ, я не имела ни малейшего представления о том, на какую запутанную дорожку заведет меня это письмо. Поскольку если б я это знала, то никогда не вернулась бы в Пембертон Херст.

Вернувшись, я совершила дерзкий шаг, вооружена я была немногим более, чем странным письмом и воспоминаниями моей матери, которая скупо и отстраненно говорила об этом месте. Теперь, когда я увидела дом, передо мной снова возникло лицо моей матушки, которая иногда смотрела на меня со странным выражением. Этот взгляд я украдкой ловила на себе не раз, словно она изучала меня, как будто ожидая что-то рассмотреть. Когда я, наконец, став постарше, спросила ее об этом, она просто ответила: «Ты — настоящая Пембертон».

Так я узнала, что чем-то существенным связана с этим домом, и что действительно я когда-то жила там, но все же в моих воспоминаниях это было белым пятном. И моя мать за все двадцать лет нашей жизни в трущобах Лондона крайне мало рассказывала о прошлом. Но теперь у меня было письмо. Так что я вернулась.