– Смотрите!! Смотрите, до чего хороша!! – тянула она всех к портрету, хотя все и без того уже торчали в непосредственной близости. – Это изумии-и-ительно!! Какие тона!! Какой поворот головы! Ах, проказница! Когда это вы приметили – в полупрофиль я выгляжу божественно!.. Олежа!! Ну чего ты онемел? Ты не находишь слов, правда?.. Эдвард, голубчик, когда вы намерены выставлять эту картину?
– Планируем осенью, но вы ведь знаете, с этими выставками каждый раз столько препятствий... к тому же нам нужен самый шикарный зал, – чуть склонил голову Соболь. – Ну не выставлять же такие шедевры в районном клубе!
– Олежа! – тут же повернулась к мужу громадная дама. – Проконтролируй, чтобы ребятам обеспечили достойное место. Я сама проверю.
Затем она чмокнула Ксению в щечку и мило прощебетала:
– Хотела тебе заказать портрет моей закадычной подруги, но теперь вижу – поторопилась, такую драгоценность, как ты, я буду держать только для себя!
Ксения кисло «возрадовалась». Вообще-то она надеялась на широкую рекламу.
– Кстати! – вдруг захлопала ресницами дебелая кокетка. – Я подумала тут... а давайте-ка мне и ту, первую картину тоже! Я ее покупаю!
Ксения испуганно взглянула на Соболя. Тот же по-кошачьи сощурился, прильнул к уху покупательницы и еле слышно мурлыкнул:
– А ту картину уже купили... Один неизвестный мужчина. Очень просил, предложил огромные деньги. Он повесит ваш портрет над своим изголовьем.
– Ах! – мгновенно покраснела дамочка и прижала растопыренную руку ко лбу. – Но... я там не совсем удачно получилась! Прямо и не знаю... вы потом обязательно напишите мне его сотовый телефон, мне надо обсудить с ним, под каким углом лучше повесить мое изображение.
Ее супруг уныло улыбнулся и поплелся к картине. Сунув в руки художницы конверт с деньгами, Олежа схватил полотно и потащил прямо с мольбертом к выходу.
– Погодите, надо же вот так... – Ксения освободила картину. – Она ваша.
И оба супруга ушли.
– Уй-й-й-й-й!! – от радости заверещала Ксюша и прыгнула на шею своему надежному другу, спасителю, кому там еще... проталкивателю! Прыгнула и сразу же поняла – зря она это сделала.
От него так опьяняюще пахло дорогим одеколоном, его щека была такой прохладной и гладкой, а лукавые, темнющие глаза были в такой близости, что на нее тут же нахлынула горячая волна, дыхание сбилось, а ноги стали ватными. И в голове творилось черт-те что! Только бы сознание не отключилось, и главное – крыша не поехала, а то ведь... она с собой может и не справиться!
