Он перебросился парой слов с коллегами. Почти полдень, посетителей пока что мало, но вчера звонил шаман Стреляный Воробей и забронировал на вечер лучший столик, значит, надо будет чем-нибудь его удивить. А с утра можно размяться и пофантазировать. Что-нибудь… например, салат. Почему бы не смешать что-нибудь несочетаемое? Он чувствовал своим астральным зрением, как энергетика томатов точно сольется с энергетикой кусочков ананаса… добавить чернослив, возможно, немного кукурузы. И какой-нибудь оригинальный соус…
Даже в провинциальной советской библиотеке можно было найти нечто оригинальное. И пятнадцатилетний мальчик однажды взял там книгу «Обычаи североамериканских индейцев», написанную широко известным в узких кругах путешественником и этнографом Виктором Глазуновым.
Товарищ Глазунов каким-то магическим способом сумел не просто выехать из СССР, но и попасть в настоящую индейскую резервацию на территории Соединенных Штатов. В этой резервации путешественник прожил почти 10 лет, собирая материал. Он даже выучил местные диалекты и целую главу в своей книге посвятил сравнительному анализу наречий индейских племен.
Мальчик прочитал книгу путешественника Глазунова за одну ночь. И перечитывал. И конспектировал. Потому что он почувствовал… даже не ОН сам, а НЕЧТО В НЕМ почувствовало, что это его судьба. Хотя он толком и не знал, что такое ЭТО. Просто он точно знал, что однажды он уже бродил по этим горам и долинам, курил трубки мира у костра победы и болтал с друзьями на одном из тех самых заковыристых индейских наречий, описанных Виктором Глазуновым («…фонетика индейских наречий достаточно сложна, чтобы научиться правильно произносить некоторые звуки, приходится долго тренироваться, выполняя сложные мимические упражнения…»)
Товарищу Глазунову, может, и нужно было тренироваться, чтобы произнести те фразы, транскрипции которых он включил в свою книгу. А мальчику, прочитавшему ее, не нужно было напрягаться. Он сразу заговорил на этом древнем языке, и если бы в том советском захолустье нашелся бы хоть один индейский шаман, он бы несказанно удивился, что мальчику удалось освоить всю эту «сложную фонетику» за каких-то десять минут.
Оказавшись в Лос-Анджелесе, он понял, что такое счастье. Иногда он надевал свои бинокулярные очки и гулял по городу, любуясь закатами на набережной. И неважно, что местные жители, буквально блестевшие калифорнийским гламуром, иногда шарахались от «грязного эмигранта».
