Голос блокадного Ленинграда | страница 22



Вот так настанет детство мира
и царство мудрое детей.

1940

4
Будет страшный миг —
будет тишина.
Шепот, а не крик:
«Кончилась война…»
Темно-красных рек
ропот в тишине.
И ряды калек
в розовой волне…

1940

5
Его найдут
          в долине плодородной,
где бурных трав
               прекрасно естество,
и удивятся силе благородной
и многослойной ржавчине его.
Его осмотрят
            с трепетным вниманьем,
поищут след — и не найдут
                         следа,
потом по смутным песням
                       и преданьям
определят:
          он создан для труда.
И вот отмоют
            ржавчины узоры,
бессмертной крови сгустки
                         на броне,
прицепят плуги,
              заведут моторы
и двинут по цветущей целине.
И древний танк,
              забыв о нашей ночи,
победным ревом
              сотрясая твердь,
потащит плуги,
             точно скот рабочий,
по тем полям, где нес
                     огонь и смерть.

1940

6
Мечи острим и готовим латы
затем, чтоб миру предстала Ты
необоримой, разящей,
                   крылатой,
в сиянье Возмездия и Мечты.
К тебе взывают сестры и жены,
толпа обезумевших матерей,
и дети,
      бродя в городах сожженных,
взывают к тебе:
               — Скорей, скорей!—
Они обугленные ручонки
тянут к тебе во тьме, в ночи…
Во имя
      счастливейшего ребенка
латы готовим, острим мечи.
Все шире ползут
               кровавые пятна,
в железном прахе земля,
                      в пыли…
Так будь же готова
                  на подвиг ратный
освобожденье всея земли!

1940

«Не знаю, не знаю,

живу — и не знаю…»

Не знаю, не знаю, живу — и не знаю,
когда же успею, когда запою
в средине лазурную, черную с края
заветную, лучшую песню мою.
Такую желанную всеми, такую
еще неизвестную спела бы я,
чтоб люди на землю упали, тоскуя,
а встали с земли — хорошея, смеясь.
О чем она будет? Не знаю, не знаю,
а знает об этом июньский прибой,
да чаек бездомных отважная стая,
да сердце, которое только с тобой.

Март 1941

«Я так боюсь,

что всех,

кого люблю…»

Я так боюсь, что всех, кого люблю,
    утрачу вновь…
Я так теперь лелею и коплю
    людей любовь.
И если кто смеется — не боюсь:
    настанут дни,
когда тревогу вещую мою
    поймут они.

Май 1941

НАЧАЛО

«Мы предчувствовали

полыханье…»

Мы предчувствовали полыханье
этого трагического дня.
Он пришел. Вот жизнь моя, дыханье.
Родина! Возьми их у меня!
Я и в этот день не позабыла
горьких лет гонения и зла,
но в слепящей вспышке поняла:
это не со мной — с Тобою было,
это Ты мужалась и ждала.
Нет, я ничего не позабыла!