А пока по корпусу продолжал бить свистящий бич гидролокатора эсминца, взвинчивая нервы экипажу лодки. Все они знали, что, когда этот постоянно нарастающий свист достигнет пика, за этим обязательно последуют взрывы и сотрясение корпуса лодки, как под ударами молота.
А Шульц тем временем уводил лодку все глубже и глубже, пока она выдерживала давление, о котором и не помышляли ее создатели. На ее прочный корпус напирали тысячи тонн воды, грозящие раздавить ее, как яичную скорлупу. Вода начала просачиваться через микроскопические отверстия в заклепочных швах и соединениях труб, когда давление нащупало все слабые места ее конструкции.
Наконец решимость продолжать погружение покинула Шульца. Все члены экипажа, не занятые чем-либо особенно важным, были отправлены на места отдыха, где должны были спокойно лежать, чтобы потреблять как можно меньше кислорода. И несмотря на угрожающую им опасность, все они друг за другом погружались в тяжелый сон.
Находящиеся в центральном посту с надеждой смотрели на командира, ожидая объяснения сложившейся ситуации. Шульц и Бринкер говорили спокойно, их лица и голоса были лишены каких-либо эмоций, не выдавая того леденящего страха, который владел ими обоими. На окружающих они производили впечатление вполне благополучных, ничего не опасающихся людей. Ведь не могли же они здесь болтать бог знает о чем, если бы им ежесекундно угрожала опасность быть разнесенными на атомы?
В действительности этот разговор не имел вообще никакого смысла, поскольку Шульц и Бринкер говорили о разных вещах, но это не имело никакого значения. Поскольку ни тот ни другой не слушал собеседника, как, впрочем, и других, находившихся рядом с ними.
И то исключительное хладнокровие, которое сделало Хардегена величайшим из командиров подводных лодок, уже было заметно в нем и сейчас, когда он бродил по отсекам лодки, осматривая повреждения и инспектируя ремонтные работы. Его голубые глаза были спокойны и лишены малейших признаков страха, поэтому люди, склонные к панике, становились уверенными при виде офицера, который так убедительно подавлял свой собственный страх, спокойно обсуждая проблемы и обмениваясь шутками с членами команды.
Безжалостные атаки продолжались всю ночь и весь следующий день, а Шульцу все так и не удавалось оторваться от преследования эсминца. Ситуация становилась критической. Воздух в лодке становился удушающим, содержал все больше углекислоты и все меньше кислорода. Плотность электролита в аккумуляторных батареях снизилась до опасно низкого уровня, хотя все не очень важные приборы — потребители электроэнергии — были отключены уже много часов тому назад, и гребные электродвигатели вращались с минимально необходимой для сохранения маневренности лодки скоростью. Свободные от вахты безвольно лежали в койках, находясь скорее в состоянии обморока, чем сна. А те, кто нес вахту, не имели сил, чтобы просто держаться на ногах. Шульц понимал: лодка либо должна как можно скорее всплыть, либо вообще навеки остаться в морской пучине. Казалось, эсминец потерял контакт с лодкой, но все еще продолжал охоту, время от времени сбрасывая глубинные бомбы.
