Здесь что-то не то…
Разумеется, она все вызнает доподлинно, но главное – себя не выдать нипочем, была, мол, у Маши Румянцевой, да и все.
– Ты, милый, придержи язык, чтобы не сболтнул лишнего, – раздраженно посоветовала она гвардейцу. – Сам не ведаешь, чего буровишь. У государя нрав переменчивый – нынче бранит, а завтра милует. Как бы этот «ворюга Монс» завтра не приказал тебя за поносную болтовню сквозь строй прогнать, понял?
Парень аж попятился.
– Да чего ж тут непонятного? – пробормотал ослабевшим голосом. – Я что, я ничего, я больше не слова…
– Вот так-то, – погрозила пальцем Катерина, спускаясь из румянцевской кареты и проходя мимо солдата в ворота Зимнего дворца.
Напоследок обернулась:
– Пока не докладывай никому о том, что я приехала. Понял?
Солдат, уже разинувший было рот, чтобы позвать начальника караула, послушно сжал губы в куриную гузку, и Катерина невольно засмеялась: ну и глуп парень! По уставу, он совершенно не должен обращать внимание на ее приказ, ему приказ имеют право отдавать только начальник караула и командир роты, и даже царь, а тем паче – царица не должны обращаться к нему через их голову! Ну что ж, на сей раз «ветхозаветная дурь» даст ей время немного собраться с мыслями.
Стук колес возвестил о том, что кучер графини Румянцевой отправился восвояси.
Никого не удивило, что императрица отправилась в гости не в своем экипаже. В каретных сараях дворца стояли две четырехместные кареты для нее – их Катерина терпеть не могла за громоздкость и неуклюжесть – да одноколка для самого императора. Петр вообще никогда не ездил в каретах, разве что почтить какого-нибудь весьма знатного гостя, но тогда пользовался экипажами Меншикова. У Алексашки же выезд был поистине императорский. Причем независимо от того, выезжал ли он один, или с семьей, или вместе с императором, в его золоченую карету в форме веера запрягали шестерку лошадей в сбруе из малинового бархата с золотыми и серебряными украшениями. Перед каретой шли скороходы, позади – пажи и музыканты; шесть камер-юнкеров шествовали около дверец кареты, а завершал процессию взвод драгун.
Петр чуждался такого великолепия. И его Зимний дворец был гораздо скромней, чем дворец светлейшего.
Это место на берегу Невы почему-то сразу понравилось Петру, едва началась строиться и обживаться новая столица. Сначала он приказал построить для себя небольшой деревянный домик в стиле понравившихся ему голландских домов. Поскольку дело происходило зимой, Петр торжественно нарек домик Зимним дворцом. Катерина отлично помнила, как в этот новый, еще пахнущий свежим деревом домишко Петр привел однажды какого-то голландского лоцмана и велел Катерине угостить его пирогом и подать чаю с водкою. Причем она сразу поняла, что лоцман даже и не подозревает, кто истинные хозяева чистенького домика.
