«Домашними забавами» шутник Петрушка называл постельные игрища. Катерина снисходительно отвечала – право, так могла бы старшая сестра писать младшему братцу-повесе: «Что же изволите писать, что вы метрессишку свою отпустили сюда для своего воздержания, якобы невозможно при водах с ней веселиться, – тому я верю; однако больше мню, что вы оную изволили отпустить за ее болезнью, в которой она нынче пребывает и для лечения изволила поехать в Гаагу, и не желала бы я (о чем Боже сохрани!), чтобы и галант той метрессишки здоров приехал, какова она приехала».
Катерина уже хорошенько не помнила, то ли метрессишка наградила своего галанта известной болезнью, то ли Петр удостоил ее сей чести (ибо порою, чего греха таить, цеплял заразу).
– Ну так вот, Катерина Терновская вместе с Анной Крамер у Машки Гаментовой служили, – продолжала она, – а потом Аннушку мне отдали во фрейлины, как раз накануне Машкиного преступления. Когда же все про Гаментову вскрылось, Анну не тронули, а Катерину секли на площади, после чего отдали в прядильные работы. Потом ей помилование вышло. И якобы Катерина помилования не чаяла до тех пор, пока однажды не пришла к ним в прядильную фабрику какая-то старуха, у которой племянница вместе с Терновской была, и не предсказала им скорого помилования, а Катерине еще и богатства. И что ты думаешь? Так оно и вышло.
– Ну про помилование я понял, – сказал Виллим, – а что с богатством?
– Тетка у Катерины померла, дом ей оставила. Вот и богатство.
– Ну… – пренебрежительно протянул Виллим, поигрывая драгоценным перстнем, и Катерина засмеялась:
– К хорошему, говорят, быстро привыкаешь.
Прильнула к нему, потянулась к губам – и тут оба враз вспомнили, где находятся.
– Погоди, милая, – сказал Виллим, отстраняя ее. – Давай отсюда выбираться. Чует мое сердце – ловушка это. Ты говоришь, привела тебя сюда Анна? А сама она где?
– Ой не знаю, – подавила всхлипывание Катерина. – Может, ее в живых уж нет. Старуха ее наверх повела, а до того какое-то питье ей дала. Жива ли Аннушка – не знаю…
– Кабы не знал я Аннушку с младых ногтей, подумал бы, что это она тебя сюда заманила, а потом и меня. Но она предана нашей семье, она мне как сестра была, да и государю верна по гроб жизни, она злого не сделает!
– Я ей верю, как самой себе! – горячо кивнула Катерина.
– Тогда будем выбираться отсюда, – сказал Виллим. – Да поскорей. Я первым пойду, ты за мной… да погоди… где ж оно…
Он принялся шарить по карманам, за пазухой.
