Да, пострадали многие из художников. Да, все это есть. Но ведь важней всего, что человек вынес из своего страдания. Ведь не меньше других, если не больше, пострадали и Есенин, и Клюев, и Павел Васильев, и Рубцов. Но сколько в них света! Свет этот не угаснет уже никогда. Вот что делает произведение вечным. Вот что больше всего радует в их поэзии. В нашей.
Когда я пою песни на стихи Рубцова –
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь
или когда читаю его строки –
Спасибо, скромный русский огонек,
За то, что ты в предчувствии тревожном
Горишь для тех, кто в поле бездорожном
От всех друзей отчаянно далек,
За то, что, с доброй верою дружа,
Среди тревог великих и разбоя
Горишь, горишь, как добрая душа,
Горишь во мгле — и нет тебе покоя…
какое же наступает щемяще-ясное состояние!.. Это все и есть – гениальное. Продрогший, отчаявшийся, одинокий блуждающий путник где-то увидел в мертвом поле – один огонек вдали мелькнул. Мелькнул,
“как сторожевой”.
И путник вышел к свету. И вошел туда, где не надо ничего объяснять, где все без слов знают. Да, вошел в незнакомую избу и услышал от седой бабульки:
“Вот печь для вас и теплая одежда…”.
Вот еда тебе – вот ночлег: неважно, кто ты.
Слушает старуха захожего пришельца, полудремлет у огня. А тому вдруг открывается поразительный, страшный “
сиротский смысл семейных фото-графий
”:
Как много желтых снимков на Руси!..
Погибшие на фронте, давно ушедшие из жизни – они у нас, на Руси, не уходят из своих изб. Все ее родные – здесь, со старухой, доживающей век.
Огнем, враждой земля полным-полна,
И близких всех душа не позабудет…
Лишь только об одном спросила, очнувшись, старуха, единственный вопрос ее только и прозвучал к незнакомцу:
Скажи, родимый, будет ли война?
И я сказал: наверное, не будет.
И когда я эту картину вижу, столько в ней боли, столько страдания у этой бабульки. И у этого вошедшего человека, который тоже – со светлой душой… Ему хочется заплатить за тепло – надо ведь как-то ответить тому, кто сделал тебе добро.
Но я глухим бренчанием монет
Прервал ее старинные виденья…
— Господь с тобой! Мы денег не берем!
— Что ж, — говорю, — желаю вам здоровья!
За все добро расплатимся добром,
За всю любовь расплатимся любовью…
Вот как душа с душой у этого художника, у русского поэта Рубцова, говорит. Вот как душа с душой соприкасаются. И соприкосновением душ они, души, очищаются. В нищете, в неприкаянности, в сиротстве судеб – омываются души высокой любовью. Бессмертно то произведение, которое несет людям любовь.
