Лаер уничижительно глянул на Рийского, и сосредоточившись возродил по середине стоянки небольшой зеленовато-синеватый костерок. Уна зачарованно смотрела на разноцветные язычки пламени.
Лаер усмехнулся и приподнял ладонь. Костер негромко хлопнул, огненный язычок прыгнул, отделяясь от пламени, закружился и обернулся роскошной огненной бабочкой.
Уна восхищенно выдохнула. Бабочка облетела вокруг застывшей девушки, и вспорхнула к Хранителю на протянутую ладонь. Обернулась огненной коброй, сменив голубой цвет на бледно-зеленый, под цвет глаз Хранителя. Зашипела, затрепетала расправившимся капюшоном. Поднялась, быстро разрастаясь до размеров лошадиной головы. Хранитель знал, что в призрачном свечении его зрачки превращаются в вертикальные щелки.
— Лаер, — с нажимом произнес Ирте, многозначительно глядя на побледневшую Уну с прижатыми ко рту руками.
Кобра, оглушительно зашипев, взвилась на два человеческих роста, расправила капюшон, и глаза, точные копии глаз Хранителя, нашли жертву.
Змея стремительно ринулась на девушку. Распавшись миллиардами вязей заклятий в пяди от ее лица, огибая тонкую, застывшую фигуру, и вновь соединяясь в огромный смертоносный импульс с головой змеи за спиной девушки.
Кобра открыла пасть блеснув клыками впилась в большую фигуру, схожую со взрослым медведем вставшим на задние лапы, таящуюся во мраке дождливой ночи в скачке от купола.
Только эта фигура была бесшерстная, с мощно развитой мускулатурой, но поджарая, способная часами гнаться за жертвой, в прыжке снести голову корове, и благодаря когтистым лапам великолепно лазающая по деревьям. Злобные черные бусины глаз на клыкастой морде недоверчиво блеснули, когда огненная змея подхватив ее в прыжке с силой впечатала в землю. Кобра зашипела, вырывая из ладони Хранителя хвост и оплетая им извивающееся тело.
Вурдалак отчаянно взвыл, когда его тело вспыхнуло зеленоватым пламенем, и закатался по земле в удушающих тисках безостановочно кусающей змеи.
И лишь когда жертва затихла, кобра напоследок куснув тлеющий костяк, раззявила пасть и поглотив остатки вурдалака, медленно зигзагами, двинулась к Хранителю. Коснулась раздвоенным язычком опущенной к земле ладони, словно целуя, и не торопясь исчезла в ладони святящейся холодной пульсацией. Ореол полыхнул напоследок, принимая щедрый дар кобры и обесцветился.
— Это было зрелищно! — одобрительно хмыкнул Ирте. — Хотя мне больше по нраву твоя стычка с дельфином Илея в Квесте. Термунскую площадь еще два года потом восстанавливали…
