Поклонившийся хозяин указал на отдельный кабинет.
Ирте, тоже посвежевший но с мутным взглядом закинув ноги на стол, заставленный снедью, покачивался на двух ножках стула. На коленях лежал роскошный одноручный меч, с рукоятью отделанной драгоценными камнями. Не спроста. Ирте не носит с собой оружия кроме кинжалов или стилетов. Смотритель, хмуро листал книгу, время от времени заглядывая в рисунок углем точно повторяющий письмена медальона. Уна сидела рядом с ним, озадаченно читая "Магические искусства. Гипотезы и взгляды на возникновение."
Ирте приветственно кивнул, и молча осушил деревянный кубок. Лаер опустился напротив, стукнув Ирте по коленями вынуждая убрать ноги, быстро выхватил его меч.
— Пижон, — презрительно обронил он, вытягивая из ножен искрящееся от защитной магии лезвие, с гардой усыпанной бриллиантами.
Ирте пожал плечами и требовательно протянул руку за своим оружием. Лаер притянул себе блюдо с жаренной курицей и выжидательно прищурился глядя на Смотрителя.
— Это сочетание заклятий нигде не встречается господин, — не поднимая головы начал тот. — Прежде всего особенность этого медальона в том что заклятия из трех различных видов магии: мийской, визильвийской и иксилонской, одного типажа — древние, всеми забытые, и довольно слабые. По всем канонам одинаковые заклятия в содействии должны разрушать друг друга, эти же наоборот при внешнем воздействии начинают усиливать силу друг друга по нарастающей. Возможно потому что завитки вязи накладываясь, создают новое, иррациональное поле разводящее всю магию. Сделано гениально.
— Кто мог его сделать?
— Знаток истории магии. — Ответил вместо Смотрителя Ирте. — Кто-то способный комбинировать древние вязи, вопреки всем законам логики. Кто-то, с неплохим финансовым положением. И кто-то, кто очень желает твоей гибели. Есть этот кто-то на примете?
— Да человек двести по каждому пункту в отдельности. А по последнему вообще сотен пять наскребется. — Лаер задумчиво глотнул вина, взгляд упал на Уну, чьи глаза неподвижно застыли на странице. Училась бы подслушивать у Смотрителя — непрестанно скользит пальцем по строкам, спокоен, непринужден и очень внимателен.
— А знаешь, почему? Потому что ты никого не любишь, Лаер. Людей любить надо. И только некоторых насильно, в переносном смысле и пошловатом подтексте. А не всех подряд. А так любилка твоя сломается.
— За своей следи. Где она только не побывала, не удивлюсь, если отвалится, — лениво огрызнулся Хранитель. — Что ж при даме своего сердца такие разговоры ведешь?
