— Отлично, — вздохнула я и встала со стула. — Мне нужно кое-что сделать.
— Но сейчас ночь, — сказал отец спокойно.
— Ночь.
— Калла?
— Что еще? — спросила я, задержавшись на нижней площадке лестницы.
— Веди себя помягче с матерью.
Я нахмурилась и стала подниматься по ступенькам. Когда я вошла в спальню, то невольно вскрикнула. Повсюду была разбросана одежда. Она покрывала пол, свешивалась с тумбочки и даже с люстры.
— Это все не годится! — Мама указывала на меня пальцем с видом обвинителя.
— Мам!
В руках она сжимала мою любимую винтажную футболку. Она была сделана для одного из туров «Пиксиз» в восьмидесятые годы.
— У тебя есть хоть что-нибудь красивое?
Мама потрясала футболкой, демонстрируя мне изображение.
— Объясни, что с твоей точки зрения красиво.
Я сдержала рык и стала выискивать в беспорядке вещи, которые следовало сохранить во что бы то ни стало.
— Кружево? Шелк? Кашемир? — вопрошала Наоми. — Что-нибудь не из хлопка или денима?
Она выкручивала в руках футболку с символикой «Пиксиз», я встала в раболепную позу.
— Ты знаешь о том, что сюда приходил Эмиль? — Мамины глаза оглядывали комнату, изучая кучи одежды.
— Папа сказал мне, — ответила я тихо, хотя мне хотелось кричать.
Я провела рукой по пряди, спускавшейся по плечу, после чего зажала кончики волос между пальцами, засунула их в рот и стиснула зубы.
Мама поджала губы, выпустила из рук футболку и заставила меня убрать руки от головы. Вздохнув, она села на кровать рядом со мной и сняла с моих волос резинку, которая их стягивала.
— А волосы? — Мама провела пальцами по моим локонам. — Зачем ты их постоянно убираешь, когда меня нет рядом?
— Слишком длинные, — ответила я. — Мешают.
Мама осуждающе покачала головой, отчего тяжелые серьги в ее ушах зазвенели.
— Милый мой цветочек, нельзя больше скрывать свои достоинства. Ты теперь женщина.
Почувствовав отвращение, я зарычала и откатилась подальше от мамы, там, где ее руки не могли меня достать.
— Я не цветочек.
Распущенные волосы мешали мне, и я убрала их за спину. Без резинки они казались тяжелыми и вправду доставляли хлопоты.
— А кто же ты, Калла? — улыбнулась мама. — Прекрасная лилия.
— Это просто слово, мама, — сказала я и принялась убирать одежду. — Меня назвали в честь цветка, но это ничего не значит.
— Нет, милая, значит, — услышав в голосе мамы предостережение, я вздрогнула. — И прекрати убирать одежду, в этом нет необходимости.
Я замерла, держа в руках футболку. Мама дождалась, пока я положу наполовину сложенную футболку на покрывало. Я попыталась что-то возразить, но мама подняла руку, жестом приказывая мне замолчать.
