Тут он замолчал сознательно. Для проверки. На этот раз вякнуть никто не посмел.
— А орден был не евоный, понятно? Снятый с убитого и привинченный для свободного проезда. Вот папа его и спрашивает: где, мол, заимел орден, у Чапаева или у Суворова? А тетка, которая в лентах, подскакивает: «Кто такой? Какое имеешь право держать обоз с продовольствием!» Накидывается — спасу нет. Папа хладнокровно предъявляет мандат. Так, мол, и так, начальник заградительного отряда Платонов…
— Митя! — оборвала Клаша. — Что ты городишь! Хватит. Пошли.
— Не-е, обожди, гражданочка, — протянул усатый. — Пущай доскажет… Сказка-то больно завлекательная.
— Ну вот… — вдохновенно продолжал Митя. — В общем, говорит папа, я вам документ предъявил, а теперь вы мне. Сопроводиловку будьте любезные. Лысый подходит. «У меня нет». — «Где ж она?» — «У старшого». — «А старшой где?» — «В хвосте». Папа хладнокровно следует к задней подводе. А лысый мерина кнутом — вжиг! И в степь! Вместо того чтобы честно отдать под расписку зерно, в степь наладился. Мешки валятся, дед выпал совместно с орденом, а он прямиком, без дороги наяривает.
— Сынок, я ухожу, — проговорила Клаша с тихим страданием. Но Митя был не в том состоянии, когда улавливают оттенки настроений.
— Папа велел красноармейцам окружить фальшивых колхозников, а сам — за лысым. С полверсты бежал. Полынь, верблюжья колючка. Пострелял немного и нагнал все ж таки.
— Ясно, нагнал, — усатый оскалился. — Разве от Чеки ускачешь.
— Тебе сказано, не сбивай! — взъярился вдруг Ягорыч. — А то гляди. Берданка-то, вот она.
Лицо Ягорыча стало серым. Рассказ сильно волновал его.
— Ну вот, — продолжал Митя. — Нагнал, показал наган. Лысый слез. Ладошки поднял. А тут, ровно из-под земли, парень со второй подводы. В руках вилы. Ничего не соображает. У папы дальнобойноe оружие, а он на него с вилами. Пока папа на него отвлекался, лысый обратно в степь. Папа — хлоп ему в левую ляжку и положил рядом с телегой. А в этот самый момент подкрадывается к нему орденоносец. Папе его не видать, поскольку он подкрадывается со спины. Все внимание у него на вилы. Орденоносец набрасывается, обнимает его со спины и прижимает обе руки. А этот на него с вилами. Орденоносец прижал руки, не дает стрельнуть. Не дает, в общем, принять исходное положение. Прижал и приказывает: «В пузо его, в пузо». Тот вилами тычет, а папа подставляет орденоносца. Понужает его заслонить его от него, а он подставляет его под него… Спотыкнешься — хана. Проткнут. Тем более лысый оклемался, замотал ногу кумачом и хромает сюда с палкой. В этот самый момент папа вертанулся, — Митя сделал ловкий поворот на пятке, — папа вертанулся, а этот вилами орденоносца употчевал. Он взвыл и отвалился. А папа ему: «Грех мол, скандалить, кавалер. По вашей инструкции». Тут он и достал папу своими вилами. Чуть не до кости. Выше локтя. Правая рука выбыла из строя. Папа подхватывает наган в левую руку, прицеливается. А тут дамочка в лентах бежит свово заслонять, прямо под наган лезет… Лысый — бах по кумполу, у папы из глаз искры. Все ж таки выстрелил с расчетом на испуг. Она и легла, не ойкнула.
