Сейчас мне очень трудно вспомнить, когда именно переводила я этот документ. Сразу после окончания работы над дневником Бормана мне было поручено перевести с русского на немецкий первые приказы Советской военной администрации, адресованные населению Берлина.
М. Вайнерт».
Принадлежность дневника бесспорна. Графологическое сравнение, которое я предпринял с помощью документов, полученных от франкфуртской прокуратуры, подтвердило, что текст написан рукой Бормана. Кстати, еще до получения оригинала я провел такое исследование. В дневнике под числом «14 апреля» стоит: «Родился наш Крёнци». Что за имя — Кристиан, Креденц? Таких детей у Бормана (среди 10!) не имелось. Загадку помог разгадать не кто иной, как один из сыновей Бормана. На мой вопрос о том, кого в семье звали «Крёнци», он письменно сообщил, что таково было прозвище младшего сына, считавшегося «кронпринцем» в семье. Я посмотрел в справочник: действительно он родился 14 апреля 1930 года.
Но и на этом детективная история бормановской книжки не завершилась. Из штабов Берзарина и Бокова она попала в Москву (Боков по телефону сразу доложил о книжке Сталину). Куда? Если судить по военным архивам, она очутилась в делах Главного Политического Управления (так это формально и должно было совершиться, ибо Боков был членом Военного Совета ГСОВ в Германии. Если текст попал к члену Военного Совета группы советских войск в Германии Телегину, то и он направлял свои документы по политической линии). Но вот перед нами такой документ из архива И.В. Сталина.
«Особая папка СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО 22 июня 45 г.
№ 735/6 ГОКО — товарищу Сталину
СНК СССР — товарищу Молотову ЦК ВКП(б) — товарищу Маленкову.
При этом направляю Вам копию дневника Мартина БОРМАНА — начальника канцелярии Гитлера и помощника Гитлера по руководству национал-социа-листской партией.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
Союза ССР
(Л. Берия)
Откуда взялся здесь Лаврентий Павлович Берия? Ответ на этот вопрос можно дать, зная своеобразие тогдашних отношений между военными органами и органами госбезопасности. Эта конкурентная борьба (и особенно борьба за право доклада Сталину) особенно разгорелась в момент вступления Советской Армии в Германию. Подчиненные Лаврентия Берия и его уполномоченный при Жукове генерал Иван Серов с пристрастием следили за тем, чтобы все, что касалось судьбы главарей нацизма, шло только через них, через органы НКВД. Недаром расследование судьбы Адольфа Гитлера было немедленно изъято из ведения военных — и настолько решительно, что даже самого Жукова по этому вопросу не информировали. Даже самого Жукова!
