— Потом я отвезу вас на море купаться! — крикнул я вдогонку, когда они выходили из комнаты.
Лично меня очень даже устраивало отвезти их всех в Тайуордрет. Утренняя служба продлится не менее часа, так что я, высадив их у церкви, смогу затем оставить машину недалеко от Тризмилла и оттуда пешком через поле дойти до Граттена. Я не знал, представится ли мне возможность еще раз посетить это место, а карьер и заросшие травой бугры обладали для меня невероятной притягательной силой.
Когда я вез Виту и несчастных детей, одетых в выходные костюмы, вниз по склону Полмиарского холма, я посмотрел направо, на Полпи. Интересно, что бы произошло, если бы меня, когда я прятался там в кустах, обнаружил не почтальон, а нынешние владельцы этого дома, или — еще хуже — если бы Джулиан Полпи пригласил Роджера и его гостей зайти в дом. Могло ведь случиться, что меня застали бы при попытке проникнуть в чужое жилище? Эта мысль показалась мне забавной, и я громко рассмеялся.
— Что смешного, не понимаю? — спросила Вита.
— Да вся моя жизнь, — ответил я. — Сегодня везу вас всех в церковь, вчера ни свет ни заря гулял под дождем. Видишь то болото внизу? Это там я вчера так вымок.
— Неудивительно, — сказала она. — Весьма оригинальное место для прогулки! И что же ты там искал?
— Искал? — повторил я. — Не знаю. Быть может, прекрасную даму, которая ждет своего избавителя. Никогда не знаешь, где найдешь свое счастье.
Весь путь до Тайуордрета у меня было приподнятое настроение. Один тот факт, что она не знает моей тайны, наполнял меня каким-то ребяческим восторгом — как в детстве, когда мне удавалось перехитрить мать. Я уверен, что это врожденный инстинкт, присущий всем мужчинам без исключения. У мальчиков он тоже присутствовал, и именно поэтому я покрывал их мелкие проказы, которые Вита не одобряла: например, когда они совали что-то в рот перед едой, болтали в постели, когда уже потушен свет.
Я высадил их у церковных ворот. Мальчики все еще куксились.
— Ну, а сам ты что собираешься делать, пока мы все будем в церкви? — спросила Вита.
— Просто прогуляюсь вокруг, — ответил я.
Она пожала плечами и, повернувшись, пошла через церковные ворота.
Я знал, что означает это пожимание плечами: в то утро она не разделяла моего приподнятого настроения.
Оставалось надеяться, что служба принесет ей утешение.
Я поехал в Тризмилл, оставил там машину и отправился полем к Граттену. Утро было просто великолепное: долина вся залита солнцем, в вышине звенел жаворонок. Как бы мне хотелось, захватив с собой бутерброды, провести здесь целый день, а не один жалкий, украденный тайком час.
