Все кончилось в московском аэропорту. Дим словно только-только осознал, что вернулся домой, и стоял, растерянно оглядываясь по сторонам и будто первый раз видя гудящий зал Шереметьева. А мне нужно было в Домодедово, потому что мой дом еще ждал, ждал моего возвращения и слез восторга, разочарования. А пока мы оба пахли Римом, и я счастливо улыбалась. Он поехал провожать меня в Домодедово, заставил записать его адрес и телефон и записал мой.
Вот и все. Римские каникулы кончились, принцесса вернулась домой.
Есть ли жизнь после Рима?
Мне потребовалась неделя, чтобы понять, что нет. Я ревела всю дорогу в самолете, и мама встретила меня испуганным вопросом, не заболела ли я. Наверное, я заболела. Я лежала в моей любимой, заваленной игрушками, книгами и милыми пустячками комнате, обнимала толстого медведя – мамин подарок на мои десять лет – и плакала. Мама приносила мне чай, кормила вкусностями, вздыхала, качала головой и с надеждой бормотала что-то про акклиматизацию и культурный шок. На второй день она спросила, не нужно ли вызвать врача. Тогда мне стало стыдно. Что это я, в самом деле? Маму пугаю, а ведь это благодаря ее подарку со мной случился Рим. Я выбралась из кровати, умылась и положила на лицо холодный компресс с петрушкой. Потом распаковала чемодан и достала сувениры, купленные еще в Римини. Маме понравились и духи, и сумка.
– А себе ты что купила? – спросила она, заглядывая в быстро пустеющий чемодан.
– Себе туфли, ты видела, я в них приехала, и вот. – Я выпятила грудь.
Мама осторожно потрогала кулон и сказала, что красивый, а я задержала дыхание и завела глаза к потолку, чтобы не разреветься.
Я не покупала этот кулон, у меня рука не поднялась бы, – он был дорогой – золото и разноцветное венецианское стекло. Золотая веревочка с редко нанизанными разноцветными шариками охватывала шею, потом были два шарика побольше, а на конце – сердечко. Стекло было удивительным – гладкое на ощупь, оно имело глубину и тяжесть драгоценного камня. Где-то там, в загадочных разноцветных глубинах подвески и шариков, мелькали цветы олеандров и цвет зеленых ставен и розовых домов, блеск фонтанов и прохлада Пантеона. Дим принес его на следующий день после той ночи, когда мы купались в фонтане. После ужина я ждала его, но он пропал, и я уже расстроилась, и в голову полезли грустные мысли, а потом дверь номера открылась, и он сказал:
– Я принес тебе подарок. Сам не знал бы, что купить. Как-то в этих ваших побрякушках я не очень разбираюсь. Но я видел, как ты на него смотрела.
