— И мы будем вместе, Симона… Наконец-то мы действительно будем вместе…
Симона замерла на своем сиденье. Голос девочки у нее в голове стал намного сильнее, казалось, он был ближе, чем раньше. Жутко было даже представить, что она наконец ее встретит, хотя, с другой стороны, это было так интересно, что захватывало дух. «Может быть, я узнаю, кто она такая и как попадает ко мне в голову, и тогда перестану ее бояться», — с надеждой подумала Симона.
Они свернули с шоссе на проселочную дорогу, и Симона взглянула налево, где были поля. Она увидела пасущихся овец, и деревья, и восхитительный туманный силуэт далеких гор. Перед ней мелькнула ферма, группа коттеджей и старый церковный шпиль.
А за полями, возвышаясь над всем и хмуро глядя на проезжающие машины, стоял этот старый дом. Симона увидела его, и внутри у нее все сжалось, как от удара.
Этот дом. Черный каменный дом, где живет девочка. Дом, в котором тяжелые двери с грохотом запираются по вечерам, и в коридорах звучат чьи-то злые и безнадежные крики. Дом, где обедают за длинным деревянным столом, среди кислых запахов болезни и грязи, а в комнатах темно от отчаяния и одиночества.
— Что случилось, Сим? — Мама не смотрела на нее, занятая незнакомой дорогой, но почувствовала, что ей нехорошо, ведь матери умеют читать мысли. — Тебя не укачало? Мы уже почти приехали.
— Нет, я… все хорошо. — Ничего хорошего не было, конечно. Но Симона сказала: — Я просто рассматриваю старые дома и все остальное.
Она развернулась на сиденье, пытаясь сквозь заднее стекло рассмотреть черный дом, становившийся все меньше и меньше. Она не ошиблась, это он. Симона точно знала, как он выглядит, знала про парадную дверь, похожую на усмехающийся квадратный рот, про покатую крышу кухни и про подземные комнаты, где запирали людей.
Она даже знала про старые деревья вокруг дома, девочка рассказала ей про них. Она сказала Симоне, что это плохие деревья: если долго на них смотреть, увидишь страшные злые лица с тусклыми глазами, этим лицам тысяча лет. Это колдовские дубы. Про них даже есть стихотворение — про то, как старый колдун по ночам просыпается в кроне, раздвигает ветви и ищет в окнах маленьких детей, которых можно украсть.
Симона смотрела на дом и не могла оторваться. Как страшно, что она нашла его здесь, среди полей, и самое страшное, что даже отсюда, из маминой машины, несущейся прочь по дороге, она рассмотрела его крошащиеся стены, зияющие дыры окон и птичьи гнезда в дымовых трубах. Там уже много лет никто не жил, особенно дети.
