Так ничего и не надумав, Маша заснула.
Проснулась она с тяжелой головой и без созревшего плана дальнейших действий. Володьку «та» охомутала основательно – это Маше было ясно давно. От «той» уходить пока не собирается. Но пока!.. Да, ждать, ждать. Только ждать.
А ожидать перемен к лучшему приходилось в совсем новых условиях. Один за одним, как осенние мухи, мерли престарелые, но все еще пламенные коммунисты, ни шатко ни валко толкавшие страну в коммунистический рай, где не будет ни денег, ни, как следствие, обязаловки вкалывать с утра до ночи, чтобы свести концы с концами. Хотя того обещальщика, что весь этот бредовый «комунизьм» затеял, давно не то что при власти – на свете не было. Хотя Маша вспоминала его с удовольствием – при нем хоть на что-то надеяться люди начали. А при том бровастом – только и ждали, что американцы на них «атомы пустят».
… На защиту от империалистических атомов требовались большие деньги, поэтому у Маши на заводе часто срезали расценки на сделку, и, чтобы выбить те же деньги, приходилось напрягаться больше. Рабочие, случалось, жаловались в разные столичные «комы»: мол, помилосердствуйте, родненькие, жизни нет! Оттуда приезжали товарищи в хороших костюмах, нарядных галстуках и тихими, приглушенными голосами, как бы по секрету, разъясняли в очередной раз ободранным как липки работягам, что надо понимать международную обстановку и, как следствие, проявлять сознательность.
Эти хорошо одетые товарищи намекали пролетариям, что не худо бы поменьше пить водку – вот и будет побольше денег на конфеты детям. Рабочие пытались объяснить своим слугам, что с конфетами-то трудностей особых нет, на сластях сэкономить – это сущие пустяки, детки у них суровые, небалованные – справятся. Проблема как раз с деньгами на водку, поскольку без этого универсального горючего встанет не только духовная жизнь России, но вся остальная, экономическая, политическая – всякая. Однако товарищи, видимо, пили только коньяк и поэтому пролетариат отчаянно не понимали. Побазарив впустую, высокие договаривающиеся стороны расходились, взаимно друг друга не понявшие и обиженные. А ведь все из-за того, что говорили на сухую…
Машу эта важная сторона жизни касалась слабо – за бутылками в сельпо она бегала не слишком часто – ее рукастые сыновья справлялись по хозяйству сами, и универсальная валюта требовалась изредка. Только если торфа в огород или угля на зиму привезти – этого сделать Машины ребята не могли. Дело было в другом. Тягомотина с правительственными похоронами казалась бескрайней, определенности в жизни не было никакой.
