– Ага… В контору, в магазин да в поликлинику. Так что пойдем-ка спать, Майка.
– Мам, а может, я завтра за тебя схожу? А ты поспишь.
– Ой, да еще чего! – сердито махнула рукой Алевтина. – Я всем хвастаюсь, что у меня дочка хорошо живет, за богатого мужика вышла, и вдруг она придет шваброй махать! Нет уж! Еще чего не хватало! Ты лучше завтра белье постирай, там целая ванна детского замочена… Пойду я, лягу. А то не встану завтра…
Она тяжело поднялась со стула на отечных ногах, держась за поясницу, поковыляла к дивану. В соседней комнате пробормотал во сне что-то сердитое Ванька, прошумела проезжающая за окном легковушка, коротко обдав окна светом фар. Майя вытянула из-за двери свою раскладушку и, по пути прихватив из шкафа одеяло с подушкой, на цыпочках прокралась на кухню. Быстро соорудив себе постель, легла, закрывшись с головой одеялом. И заплакала. Горько, безутешно. Очень ей было жалко себя, и свою неприкаянную любовь жалко, и Леню, и маму… Вот зачем, зачем только мама ей про это морозное окошечко рассказала? Теперь так и будет оно перед глазами стоять – черное, вьюжное. Как укор ее дочерней совести. Вроде того – могла, да сама не захотела… Подумаешь – барыня, не может без любви прожить, видите ли. Пусть мама ломается на трех работах, а ей любовь подавай…
От совестливых мыслей плакалось еще горше. Так и не удалось ей заснуть этой ночью. И садилась, и вставала, и воду пила, и у окошка застывала – и впрямь морозного, причудливо разрисованного колкими ветками инея. За окном была глухая темная ночь. Потом, видимо, ночь кончилась, и наступило утро, и скрипнула дверь подъезда, выпустив в холод первого бедолагу – соседа Ивана Ильича с первого этажа. Пенсионера. Ему на керамический завод, где он с молодости мастером работает, два часа добираться надо. В холодном автобусе. Вон как пошел, засунув руки в карманы полушубка и безысходно втянув голову в плечи. Небось тоже о морозном окошечке сейчас думает, в которое можно в такое вот утро взглянуть, зевнуть и уйти обратно спать. А дочка его, вдова с двумя детьми, сама пусть денег на институтскую ребячью учебу добывает где хочет. Господи, ну далось же ей это окошечко, будь оно неладно, в конце концов! Что делать, раз жизнь такая? Что делать, что делать… Как будто ей и самой не понятно, что делать…
– Майка, ты чего не спишь? – У нее за спиной тихо открылась кухонная дверь.
– Не спится, мам. Ты уже встала? Тебе чайник поставить?
