– Нет. Не успею. Бежать надо. А ты давай ложись, рано еще!
– Да нет, мама. Я в поезде высплюсь еще. Я решила уехать сегодня… – медленно проговорила Майя, с трудом облекая в словесную форму свое трудное ночное решение.
– Ой, Майка… А как же…
– Да ничего, мам. Переживу. Как ты думаешь, билет можно сразу на вокзале купить?
– А отчего нет? Я думаю, можно. Праздники кончились, каникулы школьные тоже. И правильно, доченька! И поезжай! Леня уж, поди, извелся там без тебя… А ты свалишься как снег на голову – вот ему счастье будет! Поезжай, Майка! А Ванька тебя на вокзал проводит.
– Да ладно, я сама. Сейчас вот соберусь и пойду. Давай, что ль, попрощаемся на всякий случай.
– Давай.
Они обнялись и расцеловались троекратно, как и полагается при расставании, и все бы ничего, да только Алевтина вдруг вздохнула резко и снова зашлась в коротком рыдании и заголосила, уронив голову на Майино плечо:
– Ой, прости ты меня, доченька, прости… Чего ж это так выходит, что гоню я тебя каждый раз из дома родного…
– Все, мам, прекрати! – решительно отодвинула ее от себя Майя. – Тихо, ребят разбудишь! Им еще рано, пусть поспят. Ты не волнуйся, я их завтраком успею накормить и в школу отправлю. Иди, мам, опоздаешь…
– Ага… Ага… Побегу я, Майка. А то начальник шибко ругается, когда я с уборкой утром припозднюсь. Ты позвони, как приедешь. И письмо потом напиши. Мы тут письма твои долго потом с ребятами читаем да перечитываем…
Перед тем как сесть в поезд, она нашла телефон-автомат, позвонила Димке. Набрала домашний номер наудачу – вдруг подойдет… Услышав грубоватый недовольный Динин голос, отдернула трубку от себя, торопливо взгромоздила на рычаг. И побежала бегом на перрон – надо сесть в поезд, пристроиться на верхнюю полку купе срочным образом, чтоб не передумать, не смалодушничать, не сбежать…
А сюрприза для Лени с ее приездом не получилось. Он уже все знал – мама ему сама позвонила, поспешила обрадовать. Шел ей навстречу по перрону – аккуратно-квадратный такой, в строгом черном пальто, белый шарфик навыпуск трепещет, чуть разлетается концами в стороны. Мода такая была в те времена среди состоятельных людей. Чтоб непременно черное пальто и сверху белый шарфик навыпуск. И очки в дорогой оправе – «директор» называются. Квадратные, толстые, солидные. Ему это очень все шло, кстати. К месту было. Он и впрямь был директор – молодой, перспективный. Букет белых роз в руке. Для нее, стало быть. Женщины оборачивались, смотрели завистливо, переводили досадливые взгляды на своих обыкновенных курточно-джинсовых мужей. Глупые, глупые… Цените то, что имеете! Любовь, она ж не замечается, не видится, пока ее не придут и не отнимут. Не дай бог вам, женщины, такого «счастья», как ей. Идет, улыбается навстречу мужу и даже глазами изо всех сил пытается радостно сиять, а на душе кошки скребут. Больно. Больно. И до машины идти – больно. И в машине до дома ехать – больно. Так больно, что…
