– Посмотри, – застенчиво попросил Стас. – Как оно – насчет стиля?
Митя, заранее съежившись, взял несколько бумажек. На каждой повторялась одна и та же фраза. Он бегло оглядел стол и даже поворошил листочки – везде были эти слова, видимо, раз и навсегда заворожившие Стаса:
«В момент моего зачатия мой отец был пьян, моя мать – молилась».
– А дальше? – осторожно спросил он, смертельно боясь сказать что-нибудь не то.
– Дальше я еще не написал, – обескураженно проговорил Стас, перебирая свою рукопись. – Да, в самом деле, только первая фраза. А я так давно пишу. С тех пор, как сюда приехал.
– Наверное, ты каждый раз начинаешь с начала? – догадался Митя.
– Ну да. Не с конца же мне начинать! – захохотал Стас.
– Прочитали биографию? – встретила его Сара, зябко державшая в ладонях большую кружку чая. – И как вам – насчет стиля?
– Это его фантазия? – выговорил Митя, робко присаживаясь на край длинной деревянной скамьи.
– Нет, почему? Чистая правда. Хотите знать?
Митя совсем не хотел, но кивнул.
– Его мать была монашка. Уже немолодая. Собирала деньги в электричке. На восстановление обители. Припозднилась. И какой-то алкаш ее изнасиловал. Во время родов она умерла. Наш Стас вырос в монастыре. Тут близко. А потом сестры его к нам привезли, большой стал – мужчина. Им не положено… Вы ведь историк? – спросила Сара после минутного молчания.
Митя опять кивнул.
– А это тоже, в каком-то смысле, история. Тут у каждого – история. Лена – вообще беженец. Из Казахстана. Но про нее вам, пожалуй, пока рано слушать… Я вот думаю, если б я была историком, я бы такую историю писала – о людях, не о политике.
– Да-да! – подпрыгнул Митя, меньше всего ожидавший разговора об истории здесь, в этом жутком месте. – Я давно это чувствую. Как бы сказать… Страшную ложь исторической науки. Любое обобщение неминуемо подчинено идеологии. Факты – вещь совсем не упрямая, а насквозь подлая: куда потянут, туда и нагнется. Там недоговорить, тут округлить – и готова новая концепция. Если где-то и есть правда, то только в простых человеческих свидетельствах. Но…
– Людей вы как раз боитесь, – преспокойно закончила Сара, и Митя почувствовал себя так, будто облился кипятком.
Тут, к счастью, на кухню пришла Настя, взглянула на ошпаренного Митю и милосердно предложила проводить его до дороги. На то, чтобы выбраться из дома, ушло почти полчаса. Новые Митины знакомые хватали его за руки, прижимались, заглядывали в глаза, спрашивали, когда он опять придет к ним.
