— Ты говорил об этом с другими ангелами? Что они думают?
— В этом вопросе ангелы не очень отличаются от смертных. Половина верит в Бога. Треть атеисты, в него не верят. Еще четверть агностики, как и мы, и признают, что не знают, существует Бог или нет.
— Половина, треть и четверть, это немного больше одного целого.
— Нормально. Есть такие, у кого две точки зрения, — говорит мой друг.
Он повторяет по пунктам:
— 4: люди, 5: мудрецы, 6: ангелы, 7: боги. Логично, правда?
Я не отвечаю сразу. Смертным ничего не известно о существовании или несуществовании Бога, у них нет никаких доказательств, так что им лучше оставаться в этом вопросе скромными.
Для Мишеля Пэнсона, которым я был, позиция честного человека заключалась в агностицизме, от agnostos — не уверен. По-моему, агностицизм прекрасно подходит к знаменитому пари Блеза Паскаля, считавшего, что лучше рассчитывать на существование Бога. На Земле я считал, что есть один шанс из двух, что за смертью следует другая жизнь, один шанс из двух, что ангелы существуют, один шанс из двух, что есть Рай. Приключения танатонавтов показали, что я не ошибался. В настоящий момент я не считаю необходимым увеличивать или уменьшать шансы существования Бога. Для меня Бог — это гипотеза с пятидесятипроцентной вероятностью.
Рауль продолжает:
— Здесь говорят, что «сверху» поступила директива: больше никаких чудес, мессий, пророков, новых религий. У кого же может быть столько власти и видения времени, чтобы принять подобное решение, если не у Бога или богов?
Рауль доволен произведенным эффектом. Он видит, что я поражен. Значит, моя следующая миссия — стать богом? Я даже не осмеливаюсь об этом подумать.
— Эта дверь ведет на Олимп, я в этом уверен, — чеканит Рауль Разорбак, указывая на Изумрудную дверь.
— Ну ладно. Мне нужно на Землю, присутствовать при рождении моих клиентов, — говорю я.
— Я с тобой.
Вот еще новость.
— Ты хочешь со мной на Землю?
— Да, — говорит он. — Давно я там не был. Если точно, с тех пор, как в последний раз отпечатки пальцев оставил.
— Ты прекрасно знаешь, что, кроме этих моментов, на Землю возвращаться запрещается.
Рауль делает двойное сальто, чтобы показать, что хочет размяться, летая на длинные дистанции.
— Запрещается запрещать. Двинули, Мишель, я был и остаюсь бунтарем.
Он останавливается передо мной и, сделав самое ангельское выражение лица, рассказывает по памяти отрывок из «Энциклопедии относительного и абсолютного знания» Эдмонда Уэллса, том 4, который выучил наизусть.
