А нашу тюрьму ещё долго многие её постояльцы так и звали "Могилой", за то, что никаких надежд она никому не давала.
— Мари, помнишь как неожиданно объявился святой, звали его Норман, кажется, помнишь, лысый такой, обычный инженер из технической обслуги. Каждый день этот мессия гнусавил проповеди про конец Света, и не запретишь ведь, он — Свободный, не бить же его, нам тогда только насилия не хватало!
Так, плакать уже перестала, умница, давай, бери себя в руки.
Трудно сказать, что тогда победило, я думаю, что в первую очередь — время, но не последним лекарством для всех был пример нашей активной группы, которая после отлёта от Земли стала центром жизненного любопытства. Ничего особенного, впрочем, мы и не вытворяли.
Просто занимались на тренажерах до изнеможения, ввели ежедневную передачу новостей, устраивали демонстрацию научных открытий, свободного времени стало намного больше, никто больше не летал на Землю, мы все постепенно становились кусочками одной семьи, деваться друг от друга было некуда и чтобы выжить пришлось выполнить христианскую заповедь и полюбить всех ближних своих.
Наверно хорошо, нам тогда просто повезло, что не пришлось драться за власть, выбирать вождя, проламывая головы несогласным, потому что Инструкция в электронной голове Первого не давала никаких свобод и фантазий на эту тему, все остались работать на своих местах, это только потом, значительно позже, глубоко расковыряв седьмой уровень допуска, Поль со своей командой научился вводить новых людей, то есть наших детей и некоторых зэков, на рабочие места и менять их статус….
— А помнишь, Мари, как потом, женщинам захотелось иметь детей? Значит, страх прошел и мы доказали, что и здесь жизнь возможна! Ну, ведь было же это? И сейчас докажем, что мы ещё на что-то способны. И у тебя ещё будет бэби, если захочешь! Что? Не хочешь!? Или не веришь? Да к тебе же лучшие наши мужики неравнодушны, да ты только пальчиком помани и у твоих ног будет свалка из этих болванов, которые не хотят видеть какая ты красивая…
Наконец то, судорога плеч сменилась кисельной мягкостью, даже слабая улыбка появилась, вот и умница.
Да, и в самом деле, нам повезло тогда, что медиков на станции хватало, аппаратура была современной, рожай, не хочу! Биологи умели делать детей даже в пробирках, для них роды в космосе стали праздником, научным экспериментом.
А для многих это стало смыслом выживания. Мы разрешили браки. Ведь было очевидно, что летать нам ещё предстоит долго. И дети должны были занять наши места. И никогда больше мы не теряли надежды. Той самой, что потеряли в начале, при бегстве.
