Джульетта вздохнула.
- Вовсе он не отвратителен. Вы просто завидуете.
- Завидую? - презрительно фыркнул монах. - Мне нет дела до внешности, ибо жизнь плоти длится от утробы до могилы. Я говорю о низости его души.
- Как вы можете говорить такое о человеке, спасшем наши жизни? - резко возразила Джульетта. - О человеке, которого до той минуты не встречали, о котором ничего не знаете!
Брат Лоренцо предостерегающе поднял палец.
- Я знаю достаточно, чтобы предсказать его будущее. В этом мире есть растения и твари, которые служат лишь одной цели - навлекать страдания и несчастия на все, с чем судьба приведет им соприкоснуться. Взгляните на себя! Вы уже страдаете от этой связи!
- Но ведь… - Джульетта замолчала, справляясь с волнением. - Но ведь его добрые дела искупил и любые пороки, которые, может, и коренились в нем раньше! - Видя враждебность на лице Лоренцо, она очень спокойно прибавила: - Небеса не выбрали бы Ромео своим инструментом в деле нашего избавления, не пожелай сам Господь его спасения.
- В силу своей божественной природы боги не имеют желаний, - поправил ее брат Лоренцо.
- Ну а я имею. И хочу быть счастливой. - Джульетта прижала свиток пергамента к сердцу. - Я знаю, о чем вы думаете. Вы хотите меня защитить как старый, верный друг и боитесь, что Ромео причинит мне боль. Великая любовь, считаете вы, несет в себе зерно великой скорби. Возможно, вы и правы. Возможно, мудрый отвергнет первое, чтобы спастись от второго, но я скорее предпочту дать выжечь себе глаза, чем родиться слепой.
Прошло много недель, и много писем было написано, прежде чем состоялось второе свидание Джульетты и Ромео. Пылкость их переписки нарастала неистовым крещендо и разрешилась, наконец, несмотря на все попытки брата Лоренцо унять бурю юных чувств, взаимным признанием в вечной любви.
Лишь один человек был посвящен в романтическую тайну Джульетты - ее сестра-близнец Джианноцца, единственная родная душа, оставшаяся у нее в этом мире после того, как Салимбени вырезали их семью. Джианноццу выдали замуж годом раньше, она уехала в имение мужа на юге Италии, но сестры всегда были дружны и часто обменивались письмами. В те времена чтение и письмо были редким умением для юных девушек, но мессир Толомеи от души ненавидел бухгалтерию и с удовольствием возложил эту часть домашних обязанностей на жену и дочерей, которым все равно было нечем заняться.
Однако при постоянном обмене письмами доставку писем Джианноццы можно было назвать в лучшем случае нечастой, и Джульетта подозревала, что ее собственные письма опаздывают точно так же, если вообще доходят до адресата. После приезда в Сиену она не получила от Джианноццы ни единой весточки, хотя и послала ей несколько сообщений об ужасной резне в их доме и неласковом приеме, а теперь и о настоящем заключении в доме дяди Толомеи.
