Отметив то сосредоточенное внимание, с каким выслушивал его Вячеслав Иванович, Вадим ощутил, что речь его льется свободнее и легче, неподдельные чувства все точнее и точнее находили выражение в словах. Впервые в жизни он не просто отызвался о друге, но как бы давал ему ничуть не формальную, чрезвычайно важную, быть может, все на свете определяющую характеристику, и чувство ответственности совершенно натурально, без малейшей натуги побуждало его к благожелательности. Ему самому вдруг сделались очевидными многие прекрасные черты Севкиного характера, в суете жизни заслоненные мелкими обидами, дружескими подначками, рутиной быта, Севкина несомненная доброта, например, широта его натуры, интерес и любопытство к людям.
Вячеслав Иванович время от времени солидно кивал красивыми очками в такт его словам, и это еще больше вдохновляло Вадима. Встретив понимание, он перестал осторожничать и уже не столь тщательно подбирал слова, рассчитывая больше на убедительность тона, допустимого между понимающими друг друга людьми. Да чего там, почти своими, в том смысле, что похоже мыслящими, одни и те же книги прочитавшими, одной и той же музыкой отводящие душу.
Так вот, подобно музыканту, который, исчерпав себя в сладких муках импровизации, возвращается к изначальной теме, Вадим, припомнив разнообразные Севкины достоинства, пришел к выводу, что самый его первый довод в защиту товарища обладал наибольшим весом.
— Шадров — порядочный человек, — повторил он уверенно, чувствуя, что установил с сотрудником всемогущего ведомства душевную, не требующую пояснений связь.
— Порядочный? — блеснув толстыми стеклами очков, переспросил Вячеслав Иванович. — А где же была его порядочность, когда он с агентами ЦРУ по Москве шатался? Почему не помешала ему Родину продавать, перед толпой, как на ярмарке, и оптом, и в розницу? Странные у вас представления о порядочности, — поражался Вячеслав Иванович уже без всякого дружеского участия, железным непроницаемым голосом общественного обвинителя, идейного борца, командира, пресекающего трусливую панику.
— Разве может порядочный человек клеветать на свой народ, на строй, который он установил в революционной борьбе, на трудности, какие он переживает? Да свинья этого не сделает, потому что даже у свиньи, наверное, есть благодарность к родной крыше, к тому месту, где ее кормят, а у вашего товарища эти свойства отсутствуют. Начисто! И главное — порядочный! — праведно негодовал Вячеслав Иванович. — Матери родной в лицо плюнуть на потеху врагу, это называется порядочность?
