Нити разрубленных узлов | страница 69
Эрте Мон улыбнулась. Широко-широко. Теперь о морщинах можно было перестать заботиться навсегда, и почему-то осознание этого помогло женщине ощутить самую настоящую свободу. И в мыслях, и в действиях.
— Ну разве он не великолепен?
Прозвучавший голос был мне знаком, но вот нотки, старательно вытащенные на первый план… А впрочем, именно так слащаво, фальшиво и одновременно уверенно в своей правоте должен был разговаривать мужчина с напомаженными волосами, узнать в котором Натти можно было разве что с третьего взгляда.
На язык сразу начали карабкаться многочисленные вопросы, но место и общество для их оглашения вслух оказалось неподходящим: бритоголовая сереброзвенница в портальной комнате явно не собиралась оценивать притворство рыжего по достоинству. По крайней мере, громогласный восторг ее ничуть не тронул. На меня скучающе посмотрели, убедились, что во время путешествия от моего тела ничего не отвалилось, и отвернулись, возвращаясь к каким-то другим делам. Правда, спина в синей мантии довольно красноречиво заявляла, что мне и моему сопровождающему надлежит поскорее убраться восвояси, а то, не ровен час, кто-то еще воспользуется порталом и свалится прямо на наши головы. Пришлось уйти, изо всех сил сохраняя гордое и молчаливое спокойствие.
В коридоре Натти накинул мне на плечи плащ. Когда догнал.
— Ты же не будешь здесь шататься голым?
Вместо ответа я посмотрел на рыжего. Коротенечко, но выразительно.
По большому счету мне было все равно, в каком виде и куда двигаться дальше. Собственно, я даже не хотел знать, на каком краю Дарствия очутился. Но мои желания конечно же по-прежнему не имели значения.
— Сюда! — Натти распахнул дверь по правую руку от себя.
Одежда, разложенная на низкой скамье — единственном предмете мебели, умещавшемся в крохотной комнате — чуть было не вынудила меня нарушить молчание. То, что мне предлагалось надеть, выглядело… Чужим. Не в том смысле, что раньше все это принадлежало другому человеку, нет: рубашка и исподнее были новехонькими, да и костюм выглядел разве что лишь чуть поношенным. Но я никогда так не одевался, ни в юности, ни потом.
Одежда была богатой в самом полном значении этого слова Пусть она не сверкала пуговицами, выточенными из цельных драгоценных камней, золотыми шнурами и прочими знаками роскоши, одна только ткань говорила о многом. Вернее, ткани, из которых костюм был пошит. И конечно же все пришлось впору, хотя я и не мог припомнить, чтобы с меня в последнее время хоть кто-то снимал мерки.