— Ну, видишь, вот мы и вернулись!.. — воскликнула Эльза. — А ты, глупенькая, боялась. Теперь можно идти домой.
Она на ходу вынула карманное зеркальце и при свете луны погляделась в него, вытерла носовым платком губы и сняла с платья приставшую хвою. Вилма вскоре покинула их, направившись через дюну домой. А Эльза взяла за руку сестру и ласково сказала:
— Ты дома не говори, что мы ходили на взморье. Если мама спросит, скажи, что мы все время сидели у Вилмы в комнате. Тогда я тебя опять возьму с собой…
Эльга обещала: слишком уж заманчива казалась возможность опять пойти с сестрой в гости.
Наутро, когда все домочадцы разошлись по своим делам, хозяйка Зитаров посадила Эльгу к себе на колени, приласкала и начала расспрашивать.
— Ну, что ты вчера хорошего видела?
— Ничего.
— Разве тети Вилмы не было дома?
— Была.
— А казаки там тоже были?
— Они пришли потом.
— Что же они делали?
— Ничего. Разговаривали по-русски.
— Они целовались?
— Не-ет.
— Может ли это быть? Совсем не целовались, ни одного разика?
— Совсем не целовались. Я же видела, что не целовались.
Капитанша спустила девочку на пол и с облегчением вздохнула. Значит, все, что люди болтают, неправда. Она с самого начала была убеждена в этом. У каждого есть чувство меры, и всякий знает границы приличия. Нельзя прислушиваться к тому, что говорит Галдыниете, она издавна недолюбливает свою невестку.
— Пусть поговорят, пусть! За себя я спокойна, а до остальных мне дела нет.
С тех пор она больше и не пыталась ограничивать свободу Эльзы ни силой, ни хитростью. Пусть девушка погуляет — только и радости у нее.
3
Казачий полк после двухмесячного пребывания на побережье перебросили поближе к фронту. Ушел он внезапно, по боевой тревоге. Еще вечером Павлуша и Костя ничего не знали и распрощались с подругами, как обычно, надеясь увидеть их завтра. А ночью был получен приказ об отправке, и к утру полк находился уже далеко от взморья.
Первыми, как всегда проведали обо всем мальчишки. Наиболее предприимчивые отправились в покинутые казаками жилища, обшарили конюшни, перерыли всю солому на нарах. Кое-кому удалось найти забытый котелок, алюминиевую кружку; другие подобрали гильзы от патронов, брезентовую сумку. А одному даже посчастливилось найти в конюшне кожаную плетку.
Побережье теперь словно вымерло. Не слышно было звона шпор, не носились лихие наездники, и тихим утром воздух не оглашали казацкие песни. Только кое-где слышался гул молотилок да дымили риги, вот и все. Эльза Зитар как потерянная бродила по лесам, читала стихи Пушкина, чувствуя, что на нее надвинулось что-то безотрадное, более безрадостное, чем осень. Ушел Костя Кандауров. Был — и нет его больше. Был здесь, рядом, такой близкий, милый, привычный, и исчез, и даже, может быть, никогда ничего она о нем не услышит. Как все это странно: люди встречаются, привыкают и потом расходятся, исчезают, будто камень, брошенный в морскую пучину.
