— Кем я буду у матери или у твоих? — говорила она. — Прислугой, бесплатной работницей. Да еще, в конце концов, скажут, что содержали меня.
Нет, уж лучше испытывать лишения и выполнять мужскую работу. Разве не была она дочерью рыбака? Разве не случалось ей ходить в море с братьями? Если она до сих пор рыбачила с Микелисом, почему бы ей не продолжить это занятие с кем-нибудь другим, например со своим младшим братом Рудисом? Вилма была не из тех, что вешают голову. Пусть Микелис не беспокоится о ней.
— Вот увидишь, я еще буду тебе кое-что посылать. Да и притом, разве можно оставить без присмотра новый дом? Время военное, всякий народ бродит кругом — растащат все по щепочке.
Микелис согласился с Вилмой и примирился с тем, что она будет теперь жить одна. Но в душе таилось недовольство, так как он хорошо знал нрав молодой жены. Он чувствовал бы себя гораздо спокойнее, если бы Вилма жила с родителями.
Пока Микелис занимался хозяйственными делами, Вилма собрала дорожную котомку и напекла пирогов. Попросив Эльзу Зитар, с которой подружилась на свадьбе, присмотреть за домом, Вилма проводила мужа в Ригу. Спустя три дня она вернулась домой одна. Микелис получил направление в Польшу, где формировался пехотный полк. Чтобы Вилма не чувствовала себя одинокой и скорее освоилась с новым положением, Эльза стала часто бывать у нее. Госпожа Зитар всеми силами способствовала их дружбе, ибо считала это благородным делом, проявлением любви к родине. Каждый должен принести жертву на алтарь войны: если тебя война не задела, твой долг облегчить судьбу тех, кого она коснулась.
Теперь каждый день приносил что-нибудь новое. Один за другим уходили мужчины на войну. В корчме вечера проходили непривычно тихо, а газеты сообщали о первых боях и победах: «Противник понес тяжелые потери, на нашей стороне урон незначителен…» От Карпат до Балтийского моря лихо гремели барабаны, в буржуазных кругах царило приподнятое настроение, и доморощенные стратеги уже высчитывали недели и дни, когда разбитый противник запросит мира. Капитан Зитар по вечерам раскладывал на столе карту Европы и оптимистически следил за победным маршем русской армии по Восточной Пруссии. Хвастливое обещание Ренненкампфа [32] — быть через несколько недель в Берлине — нашло много внимательных ушей и легковерных сердец. Зитару этот оптимизм обошелся в несколько тысяч рублей. Когда началась война, он не торопился вынимать вклад из частного банка. Дела на фронтах шли хорошо, и капиталу ничто не угрожало. Катастрофа у Танненберга явилась полной неожиданностью. В лесах Восточной Пруссии погибла армия Самсонова. «Завоеватель Берлина» Ренненкампф сломя голову поспешил обратно в Ковно, бросив армию на произвол судьбы. С лица Зитара сошла самодовольная улыбка, и он поехал в Ригу. Там ему пришлось пережить второй Танненберг: банк отказался выплатить вклад.
