На совещании у рейхсканцлера он как-то сказал: «Все, что летает, — все мое». Гитлер не возражал против этого. Тогда он подчинил себе всю зенитную артиллерию, обосновав это тем, что под рукой у него должны быть все средства ПВО, коль на люфтваффе возложена задача по противовоздушной обороне Германии.
Имперский министр авиации придвинул к себе перекидной календарь. На сегодня он собирался встретиться со своими заместителями, чтобы обсудить вопросы формирования авиационных частей и частей зенитной артиллерии.
Геринг нажал кнопку звонка, и тотчас в дверях выросла подтянутая фигура адъютанта.
— Слушаю, экселенц.
— Пригласите, Бернд, ко мне Мильха и Удета.
Заявление о создании люфтваффе, сделанное им, произвело сильное впечатление на правительства европейских стран. Но на самом деле все выглядело не так гладко, как это изложил он: летных кадров не хватало, матчасть, поступающая на вооружение, была далека от требований, предъявляемых к ней, да и численный состав боевых самолетов он завысил чуть ли не в два раза.
Однако сообщение Геринга о том, что в составе люфтваффе в настоящее время имеется тысяча боевых самолетов и двадцать тысяч военнослужащих, было для правительств стран Антанты неприятным известием. Германия вновь приобрела воздушную мощь, с которой было необходимо считаться.
Просмотрев документы, в которых содержались отчеты о темпах выпуска авиапродукции, Геринг почувствовал, что его охватывает тот необъяснимый административный зуд, который обычно предшествовал бешеной вспышке энергии, воспламенявшей и других. Эти вспышки были кратковременны: сутки или двое, во время которых он даже не спал. Затем на смену им приходили длительные периоды лени и апатии, когда рейхсминистр гораздо больше времени проводил на охоте, чем при исполнении своих многочисленных обязанностей. Поэтому многие считали, что с Герингом работать легко. Взорвавшись, как протуберанец, он давал толчок в ту сторону, в которую должна быть направлена их деятельность, и тут же угасал, не вмешиваясь ни во что и не мешая работать подчиненным.
Закончив просмотр документов, Геринг взглянул на часы. До начала совещания оставалось четверть часа. «Нужно подумать, какой мундир мне надеть». Рейхсминистр старался всегда чем-то выделиться из толпы, хотя бы покроем и раскраской мундира, за что и получил кличку «павлин третьего рейха». Кличка была не в бровь, а в глаз, но произнести ее вслух решились бы немногие.
