«Сидячий образ жизни, избыточное питание…» — передразнил Геринг врачей. Много он успеет сделать, если будет бегать пешком, а не ездить на машинах? Рейхсминистр нахмурился и помассировал тугой живот, который с каждым годом становился все объемнее.
А диета? Питаться травкой? Нет, это не по нему. Пусть фюрер ублажает себя вегетарианской кухней. Он, Герман-Вильгельм, — хищник и нуждается в мясных блюдах. Геринг улыбнулся, вспомнив поговорку: «Лучше большое брюхо, чем маленький туберкулез». Взгляд его задержался на фотографии, снятой в Мюнхене, когда он только что познакомился с фюрером.
«Давно ли я был голодный, поджарый и резвый как гепард? — продолжал размышлять Геринг у зеркала. — Сколько километров приходилось мне пробегать из кабака в кабак, доставляя кокаин своим клиентам? Таксист Мильх не был столь покладист, как теперь, когда пребывает в высоких генеральских чинах. Не так уж часто он возил меня с Удетом в загородный ресторанчик, который содержал его бывший механик. В те трудные времена он здорово выручал бесплатными обедами».
Геринг не любил вспоминать о том времени. Более приятны были мысли о событиях конца двадцатых годов:
«Как хорошо обернулась судьба! Кто бы мог подумать, что я, жестоко страдавший от раны, полученной во время шествия к Фельдхернхалле,[17] бежавший от ареста за границу, через четыре года вернусь в Германию на белом коне? Вернусь не как блудный сын из библейской притчи, а как видный функционер партии, как человек, необходимый Гитлеру для связей с рурскими магнатами…»
Геринг отошел от зеркала и взглянул на перспективу берлинских улиц, завуалированную дождем. По ним брели маленькие фигурки людей, прячущихся под зонтиками. Герман-Вильгельм любил в такую погоду сидеть у окна в помещении. Так хорошо думалось под шум дождевых капель, барабанящих в стекло. Ему было наплевать на мокрых пешеходов с посиневшими лицами, которых он заставил покупать вместо сливочного масла крупповские пушки. Германа-Вильгельма занимали мысли, касающиеся только его персоны.
Сейчас его тщеславие во многом было удовлетворено. Он получил столько всяких должностей и чинов, что исполнять их мог, только имея многочисленных помощников.[18] Но должность военного министра еще больше усилила бы концентрацию государственной власти в его руках. И это понимал не только он…
Геринг отошел от окна и сел в кожаное кресло, на спинке которого был шелком вышит прусский орел.
«Ну, а если фюрер не даст мне портфель министра обороны, — продолжал обдумывать Геринг «дело Бломберга», — то отчаиваться не буду. Тогда я люфтваффе превращу в самый мощный, самый современный вид вооруженных сил, не подчиненный сухопутным силам».
