Никитична, конечно, была тут как тут.
– Не жрете, цацы городские, брезгуете? – подлетела она к подругам и лихо уперла руки в бока. – Ничего, не таких обламывали, через три дня на коленях ползать и добавки просить будете, миски за собой вылизывать. Ишь, барыни какие! Наша жратва им поперек горла встала. Ах, какие нежности при вашей бедности. Ну и подыхайте к чертям собачьим, плакать никто не будет, новых привезут.
Когда Никитична, выговорившись, отошла, оставив их в покое, Алена прошептала, едва шевеля губами:
– Вот сволочь, и чего бесится? Наверное, всю жизнь свою садистскую провела в женской тюрьме старшей надсмотрщицей.
– Молчи, – выдохнула в ответ Юлька, – вечером все обсудим.
После короткого обеда все снова побрели в сторону ангара. Получив на входе из рук охранников орудия труда, серые тени снова послушно и безропотно заняли свои рабочие места.
Рыба, рыба, рыба, нескончаемый поток рыбы. Подхватил, вспорол, потроха в одну сторону, икру – в другую, бросил. И вновь – подхватил, вспорол, и так все время, в одной и той же жуткой последовательности, впитывая в себя вместе с монотонностью одних и тех же движений, господствующий повсюду, проникающий во все поры рыбный запах.
Дважды за день вывели в туалет, вернее, в чистое поле, рядом с ангаром, с видом на океан и под неусыпным бдительным присмотром вооруженной охраны. Корчась от унижения и собственного бессилия, подруги были вынуждены соблюдать условия этой страшной игры, затеянной изощренной фантазией людей без стыда, совести и морали.
Вечером в бараке опять дали еду, которая по своему виду и запаху мало чем отличалась от обеденной. Не в силах побороть брезгливость, подруги так и не смогли заставить себя сесть за общий стол.
Слава богу, в бараке стоял огромный металлический бак с питьевой водой. Воды было много, и вкусна она была необыкновенно, видимо, где-то недалеко находилась речка. Правда, пить приходилось из единственной общей кружки, которая висела на цепи, прикованной к баку, но выбора у подруг не было. И вода была пока единственным шансом на спасение от физической смерти.
Второе туристическое агентство находилось в пятнадцати минутах езды и, к счастью, было открыто, да и вообще всем своим внешним видом выгодно отличалось от «Примы».
Оно оказалось довольно компактным и состояло всего из двух небольших кабинетов, где за столами расположились преимущественно молодые работники, которые деловито копались в многочисленных бумагах. На одной из дверей висела табличка: «Оформление путевок». Сюда и зашли первым делом наши новоиспеченные сыщики поневоле. Посетителей, кроме них, в этот момент не было, а за столом сидела очень юная и милая девочка.
