– Ми-2, – безошибочно определила Юлька. Не зря же она столько лет прожила в разных летных гарнизонах. – Ничего себе размах, вот тебе и не Сицилия, вот тебе и мужичок с ноготок. Да здесь не заводик подпольный, здесь целая бандитская империя.
Череда сопок, обрываясь, переходила в широкую пляжную полосу метров в четыреста, потом начинался бесконечный океан. На рейде маячили силуэты небольших суденышек, а от пирса к суденышкам и обратно сновали шустрые моторные лодки.
«Господи, – продолжая движение и стараясь рассмотреть все поподробнее, подумала Юлька, – сколько же здесь народу сгинуло? Как вообще все это возможно в наше время? Какое же количество времени находятся здесь эти несчастные? Месяц, год, два? Определить невозможно. У всех одинаковые серые лица, глаза тоже одинаковые – потухшие, ни мысли в них, ни надежды. А эти покорные, доведенные до абсолютного механизма движения? И все безропотно молчат… Видимо, люди давно переступили последнюю грань, расстались со своим прошлым и покорились неизбежности».
Между тем безмолвная процессия уже вползала в свой барак. Снова ударил в нос зловонный запах, вызвав приступ дурноты, заставив подруг содрогнуться. На грубо сколоченном деревянном столе приятельницы увидели простые алюминиевые миски, наполненные густым дымящимся варевом. Люди, вновь не нарушая молчания, быстро заняли места за столом и, схватив ложки, лежащие рядом с мисками, начали жадно хлебать горячее месиво.
Запах, исходящий от еды, не оставлял никаких сомнений – варево было приготовлено из рыбы. Подруги не нашли в себе сил присоединиться, продолжали стоять у стола, глядя друг на друга, интуитивно стараясь хоть таким образом поддержать одна другую.
Даже еда не помогла изменить выражение лиц измученных рабов. С тупым равнодушным упрямством они методично двигали челюстями, стараясь как можно быстрее проглотить свою пайку. Некоторые помогали себе руками. Это было невыносимо. Опять стала накатывать тошнота. Хотелось закричать во весь голос, смести к чертовой матери эти миски со стола и разбудить, растормошить невменяемую толпу. Как же нужно было зомбировать такое количество человек, чтобы превратить их в то, чему и названия не подберешь? Неужели никто из них не пытался противостоять окружавшему безумству? Да, охранников очень много, все они гладкие, сытые, вооружены до зубов, но невольников все равно гораздо больше. Только в их бараке человек двести, не меньше. Чем так существовать, постепенно превращаясь в растение, лучше погибнуть.
