Она не поверила бы мне. Она сказала:
— Я всегда ужасно плакала над стихотворением «Смерть»[17]. Вы пишете грустные вещи?
— Биография, которую я сейчас пишу, достаточно печальна. Два человека связаны друг с другом любовью, и однако один из них не способен хранить верность. Человек, умерший в расцвете сил, сгоревший дотла — а ему еще не было сорока, — и фешенебельный священник, притаившийся у постели, чтобы схватить его душу. Никакой уединенности даже для умирающего человека: епископ написал об этом книгу[18].
Англичанин, державший свечную лавку в старом порту, разговаривал у стойки, две старые женщины из хозяйской семьи вязали в конце комнаты. Вбежала собака, посмотрела на нас и снова убежала, свернув хвост колечком.
— Когда все это случилось?
— Почти триста лет назад.
— А прозвучало очень современно. Только теперь это был бы человек из «Миррор», а не епископ.
— Именно поэтому мне и захотелось написать об этом. На самом деле меня не интересует прошлое. Я не люблю исторические вещи.
Завоевание чьего-либо доверия — это примерно то же самое, что делают некоторые мужчины, соблазняя женщину: долго кружат вокруг истинной цели, пытаются заинтересовать и развлечь, пока наконец не наступит момент нанесения удара. Этот момент, как я ошибочно подумал, наступил, когда я просматривал счет. Она сказала:
— Интересно, где сейчас Питер, — и я быстро спросил:
— Какая кошка между вами пробежала?
Она сказала:
— Пойдемте.
— Мне нужно получить сдачу.
В «Лу-Лу» всегда было проще пообедать, чем заплатить по счету. В нужный момент все имели привычку исчезать: старая женщина (ее вязанье осталось на столе), тетушка, помогавшая обслуживать, сама Лу-Лу, ее муж в своем синем свитере. Если бы собака до этого не убежала, она бы обязательно теперь исчезла.
Я сказал:
— Вы забыли, вы говорили мне, что он несчастлив.
— Пожалуйста, пожалуйста, найдите кого-нибудь и давайте уйдем.
Итак, я вызвал тетушку из кухни и расплатился. Когда мы выходили, все вернулись на свои места, даже собака.
На улице я спросил ее, не хочет ли она вернуться в отель.
— Не сейчас — но я отрываю вас от работы.
— Я никогда не работаю после выпивки. Именно поэтому я предпочитаю браться за работу пораньше. Это приближает первый глоток.
Она сказала, что ничего не видела в Антибе, кроме крепостных рвов, пляжа и маяка, так что я повел ее по маленьким, узким улочкам, где из окон свешивалось белье, как в Неаполе, и где мелькали комнатки, переполненные детьми и внуками; над старинными дверными проемами, которые прежде вели в дома знати, были высечены украшения из камня; тротуары были заняты винными бочками, а проезжая часть — детьми, играющими в мяч. В низкой комнате на земляном полу сидел человек и расписывал ужасные изделия из керамики: пятнистых розовых лягушек, чудовищных рыб и свиней с щелью для монет. Позже эти изделия отправятся в Валлорис и будут проданы туристам в старинном месте, где часто бывал Пикассо.
