4
У этих двоих вошло в обычай развлекать девушку во время ее одинокого завтрака до появления мужа. Я теперь никогда не садился за их стол, но обрывки разговора доносились до меня, и мне казалось, что она никогда уже не была такой веселой, как раньше. Даже чувство новизны ушло. Однажды я слышал, как она сказала: «Здесь совершенно нечего делать», — и меня поразило это весьма странное наблюдение, высказанное молодой женой во время медового месяца.
А затем однажды вечером я встретил ее в слезах около музея Гримальди. Я ходил за своими газетами и по укоренившейся привычке обошел вокруг площади Националь с обелиском, воздвигнутым в 1819 г. в честь — замечательный парадокс — лояльности Антиба к монархии и его сопротивления «чужеземным захватчикам», пытавшимся восстановить монархию. Затем по установившемуся порядку я пошел через рынок, старый порт и мимо ресторана Лу-Лу вверх по дороге, ведущей к собору и музею, и там, в серых вечерних сумерках, когда еще не зажглись фонари, я увидел ее плачущей под скалой замка.
Я слишком поздно заметил ее состояние, иначе я бы не сказал:
— Добрый вечер, миссис Трэвис. Она вздрогнула и, обернувшись, уронила носовой платок, а когда я поднял его, я обнаружил, что он мокрый от слез, — это было все равно, что держать в руке маленького утонувшего зверька. Я сказал: — Сожалею, — имея в виду, что не хотел ее напугать, но она поняла это совершенно иначе:
— О, с моей стороны это глупо да и только. Это просто плохое настроение. У всякого может быть плохое настроение, правда?
— А где Питер?
— Он в музее со Стивом и Тони смотрит картины Пикассо. Я их совершенно не понимаю.
— Здесь нечего стыдиться. Их многие не понимают.
— Но Питер их тоже не понимает. Я знаю, что это так. Он только притворяется заинтересованным.
— Да, но...
— Но даже и не в этом дело. Я тоже немножко притворялась, чтобы сделать приятное Стиву. Питер же притворяется, чтобы избавиться от меня.
— Ну, вам все это кажется.
Точно в пять часов зажегся маяк, но было еще слишком светло, и его луч не был виден.
Я сказал:
— Музей сейчас закроется.
— Проводите меня в отель.
— А вы не хотели бы подождать Питера?
— У меня смылись все духи, да? — спросила она с несчастным видом.
— Нет, слабый запах «Арпедж» сохранился.
Я всегда любил «Арпедж».
— Как ужасно опытно это звучит.
— Вовсе нет. Просто моя первая жена обычно покупала эти духи.
Мы пошли обратно, ветер шумел в наших ушах и давал на будущее оправдание ее покрасневшим глазам.
