Анна сказала: «Если бы не эта корова, мы бы давно уже все узнали». Только вряд ли, там, у богадельни, тоже маячит зеленый фургон.
Два дня нельзя было выйти на море. А сегодня светло. Метелки чиркают. Повезли сломанные ветки. У базара, говорят, упала сосна, на курзале порвало железо и еще что-то.
«Все равно у него ничего с ней не выйдет», — сказала Анна и зашла в посудный магазин. Ей там один сифон понравился, все ходит на него смотреть.
Рыбаки кричали через дорогу своему штурману: «Толя, Толя, не опоздай на судно!» — а Толя тоже рулил в посудный, но совсем не за сифоном, — за витриной ему навстречу повернулась заведующая. Она уже знает, зачем он идет, потому что заметила, что ветер переменился, потому и усмехается, наверно: «Какие вы все-таки с утра — пацаны».
Мы как будто устали. Скорей дойти, или сесть, или лечь, или что-нибудь съесть.
На зависть нам, прошуршали гонщики.
Лариса Аркадьевна так и держала палец в книжке. «Вот, — сказала она, — никак не могу одолеть. А дома совершенно не будет времени».
«Ну-ка, ну-ка, — сказал Папаша. — О!»
В светлом парке на лавках сидели те самые кавалеры с газетами, но даже отсюда было видно, что они заняты более серьезным делом. Наверно, в «Маяке» кончилась можжевеловка.
Раньше там, у пруда с лебединой беседкой, мы лазили за кедрами, которые охранял Карлуша. Его боялись даже рыбаки. Он въезжал прямо в драку, всех хватал и увозил очухаться. Мы дразнили, что у него в кобуре не пистолет, а сосиска, а он говорил, что ему не нужно пистолета, потому что у него есть — вот, и он хлопал по широкому баку М-72. Он его, казалось, никогда не выключает, и, где бы мы ни шатались, что бы ни замышляли, всегда слышали, как бухают где-то цилиндры, и знали, что от него не удерешь.
Он выворачивал нам ниппеля, а мы разглядывали солдата в середине Красной Звезды, приделанной к его гимнастерке.
Но когда удавалось, мы привозили за пазухой синие шишки, тяжелые, истекающие смолой, и выковыривали прозрачные ядрышки, пахнущие карандашами, пока не склеивались пальцы. Потом нас терли одеколоном.
Папаша как-то спросил Анну, помнит ли она там черных лягушат? После дождя их бывало полно у пруда. Даже страшно — сколько их. Куда они шли? Маленькие-маленькие, черные, лезут в траве, по дорожкам, на шоссе. Карлуша говорит, что их нельзя убивать, потому что они с неба. Мы еще думали: как же они не разбились? почему только в светлом парке?
Но Анна помнила только змею.
Она нас догнала у самого «Маяка». Оказывается, она купила сифон.
