Что же с ним случилось?! И что со мной?.. Неужели родительское понимание?
– Ка-ши! Хочу каши! – заревело во всех углах. Доспехи забарабанили рукавица о рукавицу.
Но проделано это было значительно тише, чем во время сотен других призывов к завтраку.
Не переставая удивляться, я миновал спешащую к фадему Сульму. Ширина ее удивленных глаз равнялась примерно размерам десятка тарелок, в которых плескались лакомства для Малыша.
– Что вы с ним сделали, господин? – Кухарка остановилась и тяжело перевела дух. – Он не кричит!
– Мы просто поговорили, – пожал я плечами на ходу.
– Сколько лет шиву, – пробубнили мне вослед. – И чтобы такой неугомонный мальчишка присмирел?..
Кажется, имя Ходжи Наследи в скором времени готовилось войти в список признанных специалистов в области психологии фамильных демонов.
– Как самочувствие, дорогой граф? – бросил я с порога, оказавшись в кабинете.
– Голова болит, – посетовал Баглентайт, указывая на болезное место. – И амброзиум кончился…
Неподдельной грусти посла мог позавидовать даже актер трагического жанра. А мешки под глазами его светлости были настолько насыщенных цветов – хоть картину рисуй.
Я подумал, что беспробудное пьянство подшефного является несомненным плюсом. Во-первых, он не вспоминает о поврежденной переносице. Во-вторых – не ищет себе дополнительных впечатлений. Гости из дальних стран всегда горят желанием ознакомиться с прелестями Валибура. И мирные театры, Свин-ринг, ипподром – последние места, куда желают заглянуть туристы. Приезжих больше интересуют ночные клубы, притоны, кабаки и более дешевое по сравнению с первыми тремя пунктами – бордели.
Граф же вел себя смирно. Он не требовал женщин, наркотиков или еще каких-нибудь гадостей. Лишь амброзиума.
– Сейчас придумаем, – пообещал я дра’Амору.
Позвал дворецкого и приказал накрыть на стол. Баглентайт не выглядел существом, годным прошествовать на кухню или в столовую. Пришлось позавтракать в кабинете.
Бримуль и дальше успешно притворялся бревном. С помощью Сульмы леприкон налил ему в рот немного воды через трубочку. Братец-баран даже не шевельнулся.
– Ну как, подарил? – тихо спросил я Лумиля.
Тот звучно хлопнул себя по лбу. Точно заправский скакун, сорвался с места. Скрылся в коридоре.
Сульма выглядела не более мрачной, чем вчера. На омертвелом лице кухарки я не заметил каких-либо признаков душевного расстройства. Впрочем, особой радости тоже не было.
– Как спалось, глубокоуважаемая богиня моего желудка?
