— Весьма, — согласился Альтер.
И тут Ленка словно проснулась:
— Ребята, да это же политический бандитизм!
— Чепуха, — возразил я.
— Да ты что, — накинулась на меня Ленка, — ты считаешь, это нормально, вот так со свиным рылом, да в калашный ряд?!
— И вообще, — вспыхнула Алена, — сибровики вы зарвавшиеся, этот ваш «убр» — это не шантаж!
— В каком-то смысле, да, — раздумчиво проговорил Альтер. — но я не вижу другого выхода.
— Да погоди ты с выходом, — обозлилась Ленка, — тут и входа-то никакого не видно. Ты что, значит, считаешь, что мы четверо, а юридически вообще только двое, имеем право решать судьбу человечества? Ты так считаешь?
— Да, я так считаю, — твердо сказал Альтер. Потом помолчал и добавил: — Виктор, ты, наконец, созрел для того, чтобы ответить этим женщинам? Колдун чертов!
И я понял, что созрел.
— Альтер, — сказал я. — Малышка. И ты, Аленка. Слушайте меня внимательно. Нам с вами ничего не надо решать. По той простой причине, что мы уже все решили задолго до появления Апельсина. Изобилие нужно людям, и мы дадим им сибры. Ты спрашиваешь, вправе ли мы решать за всех. Думаю так: не больше и не меньше, чем любые другие ответственные или безответственные товарищи. Но Апельсин достался нам, и передоверять его кому-то просто неразумно. Что же касается, наших конкретных действий, то тут я полностью согласен с Альтером.
— Еще бы ты был с ним не согласен! — улыбнулась Ленка.
— Почему бы и нет? — возразил я. — Запросто могу не согласиться. Альтер, скажи что-нибудь.
— Садись писать обращение к правительству, волшебник.
— Не согласен! — радостно закричал я. — Буду печатать сразу на машинке, и поэтому сначала пойду к соседке за этим замечательным устройством.
…Машина — это всего лишь машина, а не волшебная палочка!
Дж. Браннер
А потом Альтер захотел курить.
— Ну что ж, — сказал я, — сгоняй за сигаретами.
— Послушай, брат мой апельсиновый, — ответил альтер, — ты что, создал меня в качестве мальчика на побегушках? Не пора ли и тебе проветриться.
И я согласился, что пора.
На улице было шумно. Интересно было на улице. Обыденно. Совсем не так, как будет очень скоро и уже навсегда. Проехал автобус, обдав меня ядовитыми газами. Прошла мимо плохо одетая женщина. Ветер гнал по пыльному асфальту окурки, спички, грязные бумажки, кусок мятой газеты. У винного отдела стояла очередь.
Я зашел в магазин и купил в штучном пачку «герцеговины флор», дороже ничего не было. Выйдя, я закурил и некоторое время постоял у входа, на приступочке, наблюдая угрюмую очередь в сакраментальный отдел. Очередь была страшненькая. Не вся, конечно, но в большей своей части. И я впервые задумался, с ужасом задумался, что станут делать с сибром люди. Вот эти, например, люди, которые сейчас обреченно, сосредоточенно и бессмысленно стоят в очереди за вином.
