– Давай-ка, Иришка, поподробнее про всяческие несчастья Епифановых, – попросила Нонна.
– Сначала еще о смертях. У папиной сестры, нашей с братьями тети Оли, было двое детей: Петр и Лидочка. Петра я не могла знать совсем, потому что он умер во младенчестве, а Лидочку помню хорошо. Она была на год младше нашего Паши. Хорошенькая такая – кудрявая, голубоглазая, как кукла. Я всегда хотела быть такой, как тети-Олина Лидочка. И вот однажды Лидочка пропала. Нашли через месяц в лесопарковой полосе в каком-то овраге. Ее изнасиловали и убили. Ей было всего двенадцать лет.
– Ужас какой... – прошептала Марина, тут же вспомнив о своей Анечке.
– А тетя Оля... Она и так была очень слабой, какой-то болезнью мучилась. Не помню сейчас, чем именно она болела... В общем, она не перенесла этого горя и сама... вслед за Лидочкой...
– Самоубийство?
– Нет... как-то тихо угасла, чуть ли не на следующий же год. А муж ее дядя Юра сначала здорово запил, а потом куда-то уехал. Никто о нем больше ничего не слышал.
– Да-а-а... – протянула Нонна. – Выходит, что вся семья вашей тетки вымерла под корень. Муж не считается. Он – чужой человек. И у вас в семье – два брата уже в могилах. Похоже, что прав был Федор-то!
– Не два, а четыре, – глухо проронила Марина.
– Что «четыре»? – не поняла Нонна.
– В могилах уже четверо Ириных родных братьев.
– В каком смысле? – удивилась та.
– В прямом. Когда у меня умер Ванечка, я... в общем, понятно, в каком была состоянии... Так вот, Галина Павловна пыталась утешить меня тем, что я не одна такая разнесчастная. Сказала, что тоже отдала Богу первенца (она именно так выразилась), а потом и еще одного сына, который родился между Павлом и Ирой.
– Не может быть... – прошептала Ирина. – Мама никогда не говорила... Мы, дети, ничего не знали... Хоть у нашей семьи и нет фамильного склепа, но на кладбище могил уже полно... Среди них нет могил маленьких детей, кроме одной... Ванечкиной. Я это точно знаю, как, впрочем, и ты, Марина. И потом... что это еще за сын, который родился между Павликом и мной? Между нами был Леша... и все...
– Я передаю вам то, что мне сказала тогда Галина Павловна. Думаю, что она не стала бы сочинять в тот трагический момент. Грешно было бы...
– А может, она действительно присочинила, ну... чтобы тебе не так горько было? – предположила Нонна.
– Вряд ли. Если уж присочинять, так одного первенца за глаза хватило бы. Зачем еще одного сына приплетать?
– А лицо? Ты помнишь, какое у мамы в этот момент было лицо? – спросила Ирина.
