— Вот вам шиллинг, — сказал мистер Хоуп.
— Нет уж, не надо, а все-таки спасибо.
— Вздор, берите, — сказал мистер Питер Хоуп.
— Нет, лучше не надо. В таких делах никогда не знаешь, что из этого может получиться.
— Как хотите, — сказал мистер Питер Хоуп, кладя монету обратно в карман.
Фигура двинулась к двери.
— Погодите минутку, — раздраженно сказал Питер Хоуп. Фигура остановилась, уже держась за ручку двери.
— Вы вернетесь обратно в трактир?
— Нет. Там кончено. Меня взяли только на две недели, пока одна из девушек хворала. А нынче утром она пришла.
— Кто ваши родные?
На лице Томми выразилось удивление.
— Вы это про что?
— Ну, с кем вы живете?
— Ни с кем.
— Так за вами некому смотреть? Некому заботиться о вас?
— Что я — младенец, что ли, чтобы обо мне заботиться?
— Куда же вы теперь пойдете?
— Куда пойду? На улицу.
Раздражение Питера Хоупа росло.
— Я хочу сказать: где вы будете ночевать? Есть у вас деньги на квартиру?
— Да, немножко есть. Но на квартиру мне неохота идти — не очень-то там приятная компания. Переночую на улице, только и всего. Дождя сегодня нет.
Элизабет издала пронзительный вопль.
— И поделом тебе! — свирепо крикнул на нее Питер Хоуп. — Как же на тебя не наступить, когда ты вечно суешься под ноги. Сто раз тебе говорил!..
Правду сказать, Питер злился сам на себя. Без всякой к тому причины, память упорно рисовала ему Илфордское кладбище, где в забытом уголке спала вечным сном маленькая хрупкая женщина, чьи легкие не приспособлены были вдыхать лондонские туманы, и рядом с нею — еще более хрупкий, маленький экземпляр человеческой породы, окрещенный в честь единственного сравнительно богатого родственника Томасом — имя самое заурядное, как не раз говорил себе Питер. Во имя здравого смысла, что общего мог иметь давным-давно умерший и похороненный Томми Хоуп с этой непонятной историей? Все это чистейшие сантименты, а сантименты мистер Хоуп презирал всей душой: не он ли написал бесчисленное множество статей, доказывая пагубное влияние сентиментальности на наше поколение? Не он ли всегда осуждал ее, где бы она ему ни встречалась: на сцене или в романе? И все же порой в его уме рождалось подозрение, что, несмотря ни на что, сам он в сущности порядком сентиментален. И каждый раз это приводило его в бешенство.
— Погоди, я сейчас вернусь, — проворчал он, хватая удивленного Томми за кашне и вытаскивая его на середину комнаты. — Сиди здесь и не смей трогаться с места, пока я не приду. — И Питер быстро вышел, захлопнув за собой дверь.
