— Никто.
— Не лги мне. Его имя?
Маленькие сердитые глаза сверкали гневом. Но у Томми тоже были глаза. И они загорелись таким негодованием, что великий человек положительно спасовал. Это был новый для него тип противника.
— Я не лгу.
— Прошу прощенья, — сказал принц.
И так как он, будучи на самом деле большим человеком, обладал чувством юмора, то ему пришло в голову, что разговор в таком духе между государственным деятелем, заправляющим делами империи, и дерзкой девчонкой лет двенадцати на вид может в конце концов стать смешным. Поэтому принц придвинул свое кресло к креслу Томми и, пустив в ход свой несомненный дипломатический талант, мало-помалу вытянул из нее всю правду.
— Я склонен думать, мисс Джейн, — сказал великий человек, когда рассказ был окончен, — что ваш друг мистер Хоуп не ошибся. Я бы тоже сказал, что ваше призвание — журналистика.
— И вы мне позволите поинтервьюировать вас? — спросила Томми, показав ослепительно белые зубы.
Великий человек встал, опираясь своей тяжелой рукой на плечо Томми, — он и не знал, как тяжела эта рука.
— Полагаю, что вы заслужили это право.
— «Каковы ваши взгляды, — прочла Томми, — на будущие политические и социальные отношения?..»
— Может быть, — предложил великий человек, — мне проще будет написать это самому?
— Ладно, — согласилась Томми, — пишу-то я действительно неважно.
Великий человек придвинул кресло к столу.
— Вы ничего не пропустите, нет?
— Я постараюсь оправдать ваше доверие, мисс Джейн, — торжественно произнес он и взялся за перо.
Только когда поезд замедлил ход, принц кончил писать. Он промакнул написанное, сложил бумагу и поднялся с кресла.
— На обороте последней страницы я прибавил кое-какие указания, на которые я прошу вас обратить особенное внимание мистера Хоупа. А затем я бы желал, чтобы вы мне обещали, мисс Джейн, никогда больше не проделывать таких опасных акробатических трюков, даже ради столь святого дела, как журнализм.
— Понятное дело, если бы до вас не так трудно было добраться…
— Я знаю, это я виноват, — согласился принц. — Теперь у меня нет ни малейшего сомнения в том, к какому полу вы принадлежите. И все-таки я хочу, чтоб вы мне дали слово. Обещайте же, — настаивал принц. — Ведь я много сделал для вас — вы и не знаете, как много.
— Ну, ладно уж, — нехотя согласилась Томми. Она терпеть не могла давать обещания, потому что всегда исполняла их. — Ладно, обещаю.
— Вот вам ваше интервью.
Первый фонарь Саутгемптонской платформы осветил лица принца и Томми, стоявших друг против друга. Принц, пользовавшийся, и не совсем незаслуженно, репутацией человека раздражительного и вспыльчивого, сделал странную вещь: взял в свои огромные лапы измазанное кровью личико и поцеловал его. От колючих седых усов пахло дымом, и этот запах навсегда остался в памяти Томми.
