Кейт наградила компаньонку испепеляющим взглядом.
— Теодор, — тихо сказала она.
Надира помолчала.
— И где? — спросила она наконец.
— На Тихом океане. На острове, служившем им тайной базой, — ответил я. — Теперь малыш в приюте. В Воздушной Гвардии мне не сказали где.
— Сколько ему было?
— Теперь должно быть шесть.
Она кивнула, лицо было спокойным и непроницаемым.
— Готова держать пари, что это не единственный ваш сводный брат, — заявила мисс Симпкинс.
Надира не обратила на неё внимания.
— А мать мальчика?
— Спирглас сказал, что она умерла.
— Пиратская жена недолго прожила, — пробормотала мисс Симпкинс. Она рассмеялась своей рифме и закашлялась.
— Марджори, — сказала Кейт, — у вас очень нехороший кашель. Пожалуй, вам лучше лечь и поспать, долго-долго.
— Знаете, я очень устала. Эта нехватка воздуха…
— Идите же. Обещаю не будить вас, когда вернусь.
— Очень хорошо. Не слишком засиживайтесь.
Мы все смотрели, как мисс Симпкинс выходит из салона.
— Отлично проделано, — сказал я, когда компаньонка уже не могла нас слышать.
— Нет, она и вправду просто шедевр, верно? — отозвалась Кейт. — Когда-нибудь мадам Тюссо выставит её восковую фигуру у себя.
— В Комнате Ужасов, — добавил я.
Кейт рассмеялась, и я улыбнулся ей, чувствуя, как же мне недоставало её. Она тоже начала было улыбаться в ответ, но потом глаза её сделались холодными, и внезапно возникшая между нами связь порвалась, точно паутинка.
Мы ещё немного поболтали втроем, но я видел, что всем нам не по себе друг с другом. Я почувствовал, что «Сага» поворачивает, это Хэл менял курс, чтобы сбить со следа погоню. Вскоре после этого мы все начали зевать и говорить, что пора спать.
Мы стали разбредаться по каютам, и на несколько мгновений мы с Кейт оказались в коридоре вдвоем. Я хотел кое-что выяснить. Она так холодна со мной. Может быть, ей не понравилось, что Надира подсела ко мне за обедом, а может — внутри у меня всё сжалось, — она видела, как мы целовались в «вороньем гнезде». Я хотел попросить прощения, но не осмеливался заговорить об этом, потому что вдруг она не видела и я открою ящик Пандоры.
— Ты сердишься на меня? — спросил я.
— О боже, с чего бы мне на тебя сердиться? — ответила она, странно глядя на меня.
Она была само изумление, и я решил, что она не может знать про поцелуй. Кейт не стала бы лгать, она ведь такая прямая. Казалось, я должен был вздохнуть с облегчением, но ощутил лишь острое разочарование. Она не сердится на меня. Её поведение может иметь лишь одно объяснение.
