— Этот лист бесконечный, — тихо посулила я. — Сколько бы вы ни печатали он никогда не кончится.
Я задумалась, привыкла уже реагировать на любые проявления доктора, даже если тот спал. Впрочем, что-то подсказываало мне, что он притворяется.
— А давайте поступим так.
Я изменила цвет шрифта на белый.
— Попробуйте.
Далее произошла та же примерно сцена. Дер Гертхе пытался усилием воли заставить себя что-либо написать.
Я думала показать ему возможности, но не была уверена, что стоит это делать. Вгзгляд в сторону ван Чеха не принес результатов. Доктор, подложив кулачок под щеку спал, опершись на стенку. Умилившись, я решила, что рисковать не надо. Пусть Серцет попробует преодолеть страх самостоятельно.
Серцет в изнеможении отпустил руки на клавиатуру.
— Ничего не выйдет, — он едва не плакал, — ничего не выдет.
Вдруг под его пальцем шлепнула одна из клавиш. Дер Гертхе в ужасе уставился в монитор, но там как и ожидалось ничего не было.
Он очень удивился. Удивление придало ему силы. Он стал хаотично жать на клавиши. На мониторе — ничего.
Обернувшись ко мне, он посмотрел лучистыми глазами и поднялся было, но резко сел обратно и развернулся к ноутбуку. Теперь он напоминал мне Виктора, тот частенько, в моменты озарений смотрел таким же лучистым взором. После садился за синтезатор и начинал играть. Тут я слышала только шуршание клавиш.
Через пол часа мне стало скучно. Я вышла из палаты и набрала номер Виктора. Он просил перезвонить позже, писал кому-то портрет.
Я вернулась в палату. Серцет ни на какие раздражители не реагировал. Я походила, смотреть на работу писателя не велико развлечение.
Наконец, я села рядом с доктором. Коснулась лба ван Чеха, Который сполз на подоконник и теперь лежал, растянувшись в пространстве от стула до подоконника, положил голову на локоть. Лоб был горячий, но не такой с утра.
Спустя пять минут я заснула.
— Эй, Бри, не спи на посту! — пробасил на ухо доктор, — слезай с моего плеча. Давай-ка, поднимайся, дитятко.
Я с трудом разлепила глаза.
— Хорошо поспала?
— Хорошо, — зевнула я.
— Я тоже хорошо, — потянулся ван Чех, суставы его прохрустели, он разудало крякнул, — Ну, что тут у нас?
Доктор поднялся, его качнуло, он пошел по стеночке, обошел Серцета и долго смотрел не то, что он делает. Потом обратил выразительный взгляд на меня.
— Белый шрифт, — откомментировала я.
Ван Чех сначала запрокинул голову назад, потом открыл рот, а уже потом разразился таким потоком смеха.
— Гениально! Превосходно! — радовался он, — Ты действительно знаешь, что творишь — Брижит Краус дер Сольц.
