– Подписывай, чего раздумываешь? – нетерпеливо вырвалось у Крцуна.
– Мне ваше помилование не нужно. Я требую свидания с женой.
– После того, как подпишешь. Без этого ничего не выйдет. И что ты так спешишь, Дража? Подпиши и будешь с ней видеться часто. Мы тебя тогда не расстреляем. Маршал дал слово, а его слово верное.
– Никогда. Уходите отсюда. Мне не нужно помилование. Не нужно мне и свидание с Елицей.
– Может, ты, кобель, еще потребуешь, чтобы я привел к тебе Наталию?
– Вон! – он вскочил с кровати. – Убирайтесь вон! – По его голосу чувствовалось, что он оскорблен.
– Ну, если ты считаешь ниже своего достоинства обращаться к Президиуму Народной скупщины, ты можешь сочинить письмецо маршалу. Вот, примерно, так: «Дорогой товарищ Тито, великий гений и величайший маршал, признаюсь, что я шпион буржуазной Америки и что сотрудничал со всеми оккупантами, нижайше прошу тебя…» Эх, мать твою, какой же я умный! – искренно восхитился Пенезич самому себе. – Я же просто гений! Ты глуп как пень. Слушай и пиши, что тебе диктует умный человек, генерал. И решайся поскорее, пока у меня не прошло хорошее настроение и пока сюда не привели Калабича!
– Я уже обо всем подумал, – ответил Дража, разрывая на клочки прошение о помиловании. – Сжав в кулаке обрывки, он бросил их в лицо Пенезичу.
Пенезич, которому комок бумаги попал в глаз, от неожиданности сделал шаг назад, испуганно оглянулся по сторонам. Генерал, не обращая внимания ни на изумленных охранников, ни на их винтовки, подошел к Пенезичу и дал ему пощечину.
– Пошел вон, босяк! – прогремел его голос.
Тут же сильные руки охранников схватили его, и от этого рывка очки свалились на пол. Пришедший в себя от неожиданной пощечины и унижения, Крцун ударил носком сапога генерала в живот и тут же кулаком в бровь. Тонкая струйка крови поползла вниз по щеке.
– Бандит, четник, ты проклянешь тот час, когда тебя мать родила! – Он ногой наносил удар за ударом по телу Дражи, распростертому на полу, в то время как охранники заламывали и связывали ему руки. – Ты, гад, меня бить, рвать и портить народные документы и народное имущество! – Пенезич нагнулся и поднял с пола смятые клочки бумаги. – Жри, враг народа! – он попытался запихать Драже в рот комок бумаги, но тот крепко стиснул зубы. – А не хочешь жевать, придется подобрать с пола языком, – Крцун начал рвать куски бумаги в мелкие клочки и посыпать ими пол вокруг дырки в полу, служившей туалетом.
– Тащите бандита сюда, – приказал он охранникам. – Пусть ртом соберет каждый кусочек народного имущества.
