Она носила имя Нэти.
И, как образчик модных дам,
Слыла в большом московском свете
Очаровательной belle femme.
Изобразить же Нэти Вам
Я не берусь. Мне пробы эти
Не по плечу, но в кабинете
У Нэти есть ее портрет.
Фон Гюлих, молодой аскет,
Нарисовал на том портрете
Накидку пеструю ее
С таким искусством и так мило,
Что кисть его переломила
Перо убогое мое.
И кто не увлекался Нэти?
Член Думы, граф, жокеи, кадет.
Волошин, юноша-поэт,
Обнинский, что скончался в цвете
Безвременно угасших лет,
Художник, октябрист, атлет.
Кто на моторе, кто в карсте
Стремится к ней, чтоб в tete-а-tete'e
Хлебнуть шампанского из лилий.
Ах, отчего я не Вергилий?
Но из поклонников у ней
Всех интересней и умней
В нее влюбившийся безумно
Один московский адвокат.
Имел он приключений ряд,
Кутил талантливо и шумно,
Гигант сложеньем, с виду фат,
При этом дьявольски богат
Был Либенсдам. Таких фамилий
Не носят даром. По средам
Поклонник элегантных дам,
Как романтический Эмилий,
Являлся к Нэти, чтобы там
С ней пить шампанское из лилий.
В его дворце-особняке
Всё пышно, как мечта поэта.
На всем печать большого света.
На галстуке и на руке
Играют бриллианты Тэта
[17].
Всё серебро под аплике,
И золотом американским
Сверкают вазы там и тут.
Фонтаны ланинским шампанским
И кашинской мадерой бьют.
Не сосчитать роскошных блюд:
Вот фаршированная щука
Чесночный аромат струит,
Вот кугель рисовый стоит.
Картины Гюлиха и Штука,
Расписан Барсовым плафон,
И превосходный патефон
Из Лодзи (двадцать два целковых)
Мотивы шансонеток новых
Так упоительно поет.
Но тщетно Либенсдам зовет
На ужин Нэти: величаво
Она благодарит его,
Склонив головку, точно пава,
Не обещая ничего.
И зреет в сердце у него
Глухой обиды жгучий веред.
У Либенсдама (кто поверит?)
В палаццо тайный есть гарем.
Здесь вечером, от страсти нем,
Он спальную шагами мерит,
Бутылка пейсеховки, крем,
Маца и курица на блюде.
Два нефа вводят между тем
Красавицу. Какие груди!
Какие бедра! Что за торс!
И корчась в сладострастном зуде,
