Мелкий человек надоел. Утомил. Хочется посмотреть на человека во всем его величии.
Скептики улыбаются. Нежась в цинизме, как в теплой ванне, скептики забыли, что если бы всего этого не было – не было бы и ванны для их уютного скепсиса.
3. Вывод читателя за скобки
Еще одна цитата из интервью Ольги Славниковой:
Ю.Р.: А серьезная литература оставила себе поиски в области формы, пошла куда-то туда, куда читатель за ней просто не пойдет.
О.С.: Что ты все: читатель, читатель… Да все равно, пойдет он или не пойдет! Не хочет, пускай не идет.
Ю.Р.: Разве существует писатель без читателя?
О.С.: Существует, конечно. Читатель – это третий. Диалог идет между писателем и мирозданием, а читатель только присутствует. Если, конечно, хочет. Или не присутствует. Это его дело.
Хочется, чтобы с мирозданием. Это возвышает. И местами это правда, сколько ни смейтесь. Только что же это за мироздание, которое не включает в себя читателя? Куда он делся? Неужели просто присутствует, как бедный родственник при оглашении завещания? Знавали мы театральных режиссеров с такими же декларациями. Я, мол, ставлю спектакль для вечности, а зритель – дело третье. Как правило, именно эти режиссеры перед премьерой тайком пробирались в зал и пальчиком пересчитывали зрителей.
По формуле одного из столпов французского романтизма Алоизиуса Бертрана, писатель должен отдать свой талант на благо отчизне, которая, в свою очередь, должна его полностью содержать. Предшественники нынешних «романтиков» так и поступали. Некоторых содержала «отчизна» в виде государственных структур, иных – диссидентские фонды. Потом обстоятельства изменились, государственные фонды урезали, и романтики начали обращаться к различным «капитанам грантам». Именно они финансируют могучие журналы тиражом в 300 экземпляров и прочую нетленку. У мироздания есть фамилия и номер чековой книжки. Кстати, нарочитое пренебрежение читателем – обратная сторона медали, когда наши коллеги начинают меряться тиражами. Инь и ян, близнецы-братья, и сходства между ними больше, чем антагонизма.
Тем не менее, большинство писателей-фантастов все-таки включают читателя в свое мироздание. Говорят с ним, пишут – напрямую или опосредованно – для него. Поймите это правильно: писатель пишет для себя, из вечной потребности творить – и в то же время для него, читателя, собеседника. Такая вот двойственность процесса. Такое вот мироздание. Можно, конечно сказать: ах, они быдло, они для лохов пишут, для «офисного планктона». Но, извините, а в зеркало посмотреть? А классиков перечитать? У того же Шекспира и с вечностью все в порядке, и со зрителем.
