— Когда Господь предопределяет, что его творение должно умереть там-то и там-то, он пробуждает в этом творении желание направиться в предначертанное место, — сказал старый наиб.
Зашелестели заплатанные занавеси на двери — вошел ал-Фали. Узкое, сожженное ветром лицо старика осунулось, взгляд был лихорадочным. Он явно не отдыхал.
— Кто-то идет, — сообщил он.
— От Стилгара?
— Возможно, — он опустил глаза и но глядел налево — так по старому обычаю Свободных поступал приносивший дурные новости.
— В чем дело? — вопросила Джессика.
— Мы получили весть из Табра, что твоих внуков там нет, — проговорил он, не глядя на нее.
— Алия…
— От нее поступил приказ передать близнецов под ее опеку, но съетч Табр докладывает ей в ответ, что детей нет на месте. Вот все, что мы знаем.
— Стилгар отослал их в пустыню, — сказала Джессика.
— Возможно. Но известно, что он искал их всю ночь. Это могло быть уловкой с его стороны…
— Такое не в духе Стилгара, — сказала Джессика, и подумала: «Если только близнецы его не надоумили». Но и это тоже не очень смахивало на правду. Она подивилась самой себе: никакой паники или подавленности, ее страх за близнецов приглушен тем, что открыла ей Ганима. Поглядев на ал-Фали, она обнаружила, что тот смотрит на нее с жалостью. Она сказала:
— Они сами по себе ушли в пустыню.
— В одиночку? Двое детей?
Она не стала объяснять, что эти «двое детей» знают, вероятно, о выживании в пустыне побольше всех живущих Свободных. Вместо этого, ее мысли сосредоточились на странном поведении Лито, когда тот приказал ей позволить себя похитить. Воспоминание об этом она задвинула в сторонку, но нынешний момент властно его вернул. Лито сказал, она распознает момент, когда повиноваться его приказу.
— Посланец уже, должно быть, в съетче, — сказал ал-Фали. — Я провожу его к тебе, — и он исчез за заплатанной занавесью.
Джессика воззрилась на занавесь. Соткана она была из красных волокон спайса, но заплаты были голубыми. Этот съетч отказывался принять благо религии Муад Диба, и в лице жречества Алии нажил себе врага. Люди съетча, как было известно, вложили свои средства в проект разведения огромных псов величиной с пони, псов, выводимых для охраны детей. Все псы умерли. Некоторые говорили, что они были отравлены, и обвиняли жрецов. Джессика тряхнула головой, отгоняя эти размышления, раскусив, чем они являлись: ГХАФЛОЙ, привязчивым слепнем, отвлекающим от сосредоточенности на нужных мыслях.
Куда же отправились дети? В Джакуруту? У них был план. Они старались просветить меня до той степени, до которой, по их мнению, я восприму, припомнила она. А когда они дошли до точки, видевшейся им пределом моего восприятия, Лито приказал мне повиноваться.
