Последние два месяца на планете были для нее суровыми. Бродячие бандитские шайки в предгорьях вокруг города не питали ни малейшего почтения к священному одеянию шул.
— Нашему миру пришел конец, — смеялся один из них, — старые обычаи не имеют никакого значения.
Кирена не разглядела его, но во сне ей представлялись лица, которые могли бы принадлежать ему. Грубые, насмехающиеся лица.
Во время медосмотра она не могла сдержать дрожь, сколько ни напрягала мышцы. На плывущем между солнцами корабле ангелов было так холодно, что ее зубы стучали, когда она пыталась говорить. Ей было любопытно, выдыхает ли она облачка пара.
— Ты понимаешь? — спросил ангел.
— Да, я понимаю — солгала она. А затем: — Благодарю тебя, ангел.
Вскоре помочь ей пришли другие люди. От них пахло благовониями, а говорили они заботливыми и серьезными голосами.
Какое-то время они шли. Могло пройти пять минут, а могло и тридцать — без глаз все ощущалось медленным и растянутым. Судя по звукам, в коридоре было оживленно. Один раз она услышала механический скрежет сочленений доспехов ангела, когда воин прошел мимо. Гораздо чаще она слышала шелест одежды.
— Кто вы? — спросила она по дороге.
— Слуги, — ответил один из них.
— Мы служим Носителям Слова, — добавил другой.
Они продолжали идти. Секунды измерялись шагами, минуты — голосами проходивших мимо.
— Вот твоя комната, — сказал один из проводников и провел ее по всему помещению, кладя ее дрожащие пальцы на кровать, на стены, на кнопки управления дверью. Терпеливая экскурсия по ее новому дому. Ее новой камере.
— Спасибо, — ответила она. Комната была небольшой и почти лишенной мебели. В ней не хватало комфортности, но Кирену не беспокоила перспектива остаться здесь в одиночестве. Это было своего рода благословение.
— Выздоравливай, — сказали оба человека хором.
— Как вас зовут? — спросила она.
В ответ она услышала только приглушенное шипение закрывающейся автоматической двери.
Кирена села на кровать, жесткую почти как тюремная койка, и приступила к долгому, бесчувственному процессу абсолютного бездействия.
Ежедневную скуку прерывали только появления сервитора, приносившего ей трижды в день синтетическую жидковатую питательную пасту, который отличался заметной неохотой, или же неспособностью, вдаваться в подробности.
— Это омерзительно, — заявила она однажды со слабой улыбкой, — я видимо должна думать, что в ней множество питательных и полезных веществ.
— Да, — пришел ответ мертвенно-сухим голосом.
