— Ты сам это ешь?
— Да.
— Сочувствую.
Тишина.
— Ты не слишком-то разговорчив.
— Нет.
— Как тебя зовут? — Кирена предприняла последнюю попытку.
Тишина.
— Кем ты был? — Сервиторы не были для Кирены чем-то новым. Империум оставил секреты их создания шестьдесят лет назад, и в Монархии они были обычным делом. Искупление — так называли эту участь преступников и еретиков. Но в любом случае, смысл оставался тем же. Разум грешника очищался от всех признаков жизни, а тело бионически модифицировалось, чтобы достичь большей силы или функциональности.
В ответ последовала тишина.
— Прежде, чем ты стал этим, — она постаралась улыбнуться более дружелюбно, — кем ты был?
— Нет.
— Нет, ты не помнишь, или же нет, ты не скажешь?
— Нет.
Кирена вздохнула
— Хорошо, тогда ступай. Увидимся завтра.
— Да, — ответило существо. Ноги прошаркали по полу, и дверь снова с шипением закрылась.
— Я буду звать тебя Кейл, — произнесла она в пустоту комнаты.
Ксафен навестил ее дважды с момента прибытия, а Аргел Тал — трижды. Каждая встреча с капитаном проходила одинаково: в неуклюжей беседе, прерываемой периодами неловкого молчания. Как поняла Кирена, флот Легиона двигался к планете, которую они должны были покорить, но не получали приказа начинать штурм.
— Почему? — спросила она, радуясь даже такой неуютной компании.
— Аврелиан продолжает пребывать в уединении, — ответил Аргел Тал.
— Аврелиан?
— Имя нашего примарха, редко используемое за пределами Легиона. Оно из колхидского, языка нашего родного мира.
— Странно слышать, — призналась Кирена, — что у бога есть прозвище.
Аргел Тал умолк на некоторое время
— Примарх — не бог. Иногда сыновья богов остаются полубогами, несмотря на всю унаследованную силу. И это не «прозвище». Это родственное обращение, ходящее лишь внутри семьи. Оно примерно переводится как «золотой».
— Ты сказал, что он продолжает пребывать в уединении.
— Да, в своих покоях на нашем флагмане «Фиделитас Лекс»
— Он скрывается от вас?
Она услышала, как Астартес сглотнул
— Мне не слишком легко говорить об этом, Кирена. Скажем лишь, что ему нужно многое обдумать. Приговор Бога-Императора гнетет многие души. Примарх страдает так же, как и мы.
Кирена долго и тяжело размышляла, прежде чем заговорить вновь.
— Аргел Тал?
— Да, Кирена.
— В твоих словах не слышно печали. Ты не похож на страдающего.
— В самом деле?
— Нет. Я слышу злость.
— Ясно.
— Ты злишься на Бога-Императора за то, как он поступил с вами?
— Я должен идти, — сказал Аргел Тал, — меня вызывают.
