— А я — Пилкингтон. Отис Пилкингтон.
Неловкое молчание, всегда наступающее вслед знакомству, нарушила трель телефонного звонка. Отис, уже передвинувшийся на середину кабинета, протянул нескладную конечность и без труда достал трубку.
— Да? О, пожалуйста, скажите — у меня сейчас совещание. Так Джилл узнала, что люди в театральном мире никогда не разговаривают, они всегда «проводят совещания».
— Передайте миссис Пилгрим, я перезвоню ей попозже. Сейчас никак не могу. Ни на минуту. — И положил трубку. — Секретарша тети Оливии, — театральным шепотом бросил он Трэвису. — Тетя Оливия желает, чтобы я поехал с ней на верховую прогулку. — Он повернулся опять к Джилл. — Извините. Чем могу помочь вам, мисс Маринер?
Самообладание уже полностью вернулось к Джилл. Интервью оборачивалось совсем по-иному, чем она опасалась. Атмосфера была светская, уютная, ей показалось, будто она опять очутилась у себя, на Овингтон-сквер, и угощает чаем Фредди Рука, Ронни Дэверо и других своих друзей лондонского периода. Для полноты иллюзии недоставало чайного столика. Деловитости в разговоре не было. Однако, так как именно дело и было ее целью, она решила, что пора приступить к нему.
— Я пришла насчет работы.
— Работы! — воскликнул мистер Пилкингтон. По-видимому, и он воспринимал разговор как чисто светский.
— В хоре, — пояснила Джилл.
Пилкингтон отшатнулся, будто слово это укусило его.
— В «Розе Америки» нет хора!
— Я думала, это музыкальная комедия. Пилкингтон опять содрогнулся.
— Нет! Это музыкальная фантазия! И хора в ней нет, — с оттенком укоризны добавил он. — А есть ансамбль из двенадцати изысканных девушек.
— Что, конечно же, — рассмеялась Джилл, — звучит гораздо красивее. А как вы считаете, я достаточно изысканна для ансамбля?
— Буду счастлив, если вы присоединитесь к нам, — быстро ответил мистер Пилкингтон.
Но длинноволосый композитор смотрел с сомнением. Резко взяв дискантовую ноту, он крутанулся на табурете.
— С твоего позволения, Отис, позволь тебе напомнить, у нас уже есть двенадцать девушек.
— Значит, будет тринадцать! — твердо заявил Отис.
— Это несчастливое число!
— Мне все равно. Мы должны взять мисс Маринер. Ты же сам видишь — она именно того типа, что нам требуется.
Спорил он с огромным энтузиазмом. С того самого дня, как начался набор актеров, он тоскливо вспоминал вечер, когда состоялась премьера «Розы Америки» в доме его тети прошлым летом в Ньюпорте[40] со звездными любимцами светского общества и ансамблем, целиком набранным из дебютанток и неопытных матрон. Такую труппу он жаждал собрать и для профессиональной постановки, но до сегодняшнего дня его преследовали сплошные разочарования. Джилл показалась ему единственной девушкой в театральном Нью-Йорке, отвечавшей желаемому стандарту.
