— Кто?
— Карса, которую вы убили.
— Четыре лапы, голова и хвост, — Алесса отправила в рот полную ложку с горкой. Как интересно… Близ Силль-Миеллона появляется карса-демон с клеймом отдела, о котором эльфы прекрасно осведомлены. До селян им особого дела нет, но если бы кто-то из них попал в когти карсы? На зверя объявили бы охоту и поймали непременно, а все улики налицо. На лапе, точнее. Остроухим только повод дай лишний раз помянуть магов по батюшке, а тут — очевидный намёк. Удивительно, как сам демонолог подле клейма не расписался…
Алесса помотала головой. Не её это дело, не девичье! Приедет в Равенну и расскажет Виллю, пускай сам решает, что докладывать императору.
— А вы бывали в Равенне, да?
— Нет, не бывал! — почему-то грустно вздохнул эльф. — Но мои сородичи ездят к людям всё чаще, а возвращаются с новостями…
— Молодой он ещё, чтобы из дома убегать! — послышалось из ниоткуда. Алесса проглотила кашу: после бродячих деревьев потусторонние голоса уже не удивляли.
Раздался мягкий шлепок, и прямо из воздуха соткалась и зависла над котелком белокурая цветочная фейка. Платье из лепестков чайной розы явно было надето по контрасту с нарядными, как у крапивницы, крыльями, а за поясом вместо кинжала красовалась еловая игла.
— Бри любит появляться эффектно, — усмехнулся эльф. Фейка вскипела и, опустившись в подставленную ладонь, притопнула босой ножкой.
— Бри? Бри?! Имейте совесть, юный Ольвиенир Тиллурион! Для вас я госпожа Бриллианиана! Хм! И вы должны внимать моим советам, потому как я вас в пелёнках видела!
— А я вас, советчица, не раз в паутине видел! Ещё раз попадётесь, к паучьей совести и взывайте.
— Я не виновата, что безмозглые насекомые плетут сети на моём пути… — фейка умолкла, заинтересованно потянула носом. — Ммм! Кашка! А с чем?
— С тушёнкой… — пролепетала обескураженная знахарка.
— Тушёнку уважаю! — обрадовалась малютка.
— А как же… пыльца?!
— Фу!
Кашу доедали молча. Бри ловко орудовала своей иглой, накалывая крупинки гречки, и Алесса могла хвост отдать на отсечение, что мелкая умудрилась съесть намного больше, чем по размерам положено. А потом Ольвиен достал из мешка флейту.
…Первый весенний ручей пробился сквозь истончившийся лёд, походя омыв поваленный берёзовый ствол, скользнул в балку. Вперёд, к озеру…
Гнёзда пусты, но уже оглядываются на север грачи. Скоро домой…
Новый звук, тягучий, манящий, едва слышимый в обманчивой тиши зимнего леса, сперва можно было принять за песнь одинокого ветра в сосновых кронах, но то был не ветер, а зов. Он рос, набирая силу, и вот уже волчья стая взрывает мощными лапами серебряный снег. Беги!
